– Это кто?
– Который похитил Чомбо. Грейси следил за Бигендом. Считал его конкурентом. В каком-то смысле правильно считал. Так что она начала следить за мной. И теперь мне надо с ней встретиться.
– Где?
– Думаю, мы решим. Не здесь.
– Само собой.
– Тебе обязательно сообщать Губерту? – спросил он.
Фиона поставила палец на карточку, подвигала ее, словно маленькую доску для спиритических сеансов. Как будто надеялась на озарение свыше.
– Мои отношения с Бигендом не чисто деловые. Мама работала у него, когда я была маленькой.
Милгрим кивнул, просто потому, что не мог придумать ничего другого.
– Она попытается остановить то, что Гаррет делает для Бигенда?
– Она хочет навешать Грейси люлей, – сказал Милгрим. – Но сама не может и надеется, Бигенд сделает это за нее.
Фиона склонила голову набок:
– Ты сейчас говоришь, как совсем другой человек.
– Просто это как сказала бы она сама. Но если речь только о том, чтобы с нею встретиться, я бы поехал, а Бигенду сказал позже.
– Лады, – сказала Фиона. – Ключи от «ямахи» все еще у меня. Звони. Я объясню, где она с нами встретится.
– Где?
– В Смитфилде.
На этот раз, сняв воняющий лаком шлем (с которым уже смирился как с неизбежной и, в общем-то, честной платой за езду с Фионой, так что даже начал находить в нем некую прелесть), Милгрим увидел над головой прозрачный, возможно, пластиковый навес, укрепленный вдоль очень длинного здания. Оно занимало целый квартал и на американский взгляд выглядело вычурным, хотя, вероятно, викторианские строители считали его сугубо утилитарным. Кирпичные секции чередовались с более узкими бетонными. Метрах в двадцати сидели на своих мотоциклах, больших «хондах», которые Фиона называла «опарышами», двое курьеров, курили и пили что-то из высоких банок.
– С мотика не слезай, – предупредила Фиона, тоже снимая шлем. – Может, придется отсюда рвануть. Тогда надевай шлем и держись крепко.
Милгрим опустил шлем.
Напротив рынка изгибалась довольно обычная лондонская улица, почти без машин; ближайшая к ним полоса была совсем пуста. Послышался звук приближающегося мотора. Фиона и Милгрим разом повернулись. Двухдверный седан, безымянный, скорее всего японский, какие на здешних улицах встречаются чаще других машин, проехал мимо, но Милгрим поймал взгляд водителя.
Машина замедлилась и остановилась метрах в десяти дальше. Курьеры посмотрели на нее, переглянулись, поставили высокие банки, надели шлемы, завели моторы и уехали. Открылась пассажирская дверца, и вылезла Уинни в бежевом плаще поверх черного брючного костюма. Она закрыла дверцу и пошла к Милгриму с Фионой. Милгрим впервые видел ее не в южнокаролинском свитерке. И вместо сумки с игрушками у нее была черная кожаная сумочка, в цвет туфель. Ее каблуки процокали мимо двух банок.
– Специальный агент Уитакер, – сказала она Фионе.
– Ага, – ответила Фиона.
Из машины вышел водитель. Постарше, в фетровой шляпе, плаще примерно того же бежевого цвета, черных слаксах и больших коричневых ботинках. Он закрыл дверцу и остался стоять, глядя на Уинни, Фиону и Милгрима.
– Мы с Милгримом поговорим в машине, – сказала Уинни. – Он сядет за руль. Мой водитель будет ждать на расстоянии, там, где ты сможешь его видеть. Идет?
Фиона кивнула.
– Тогда пошли, – сказала Уинни Милгриму.
Он слез с мотоцикла, чувствуя себе неловко в бронированном нейлоновом костюме, положил воняющий лаком шлем на сиденье. Уинни двинулась к машине. Мимо банок – из-под какого-то яблочного сока, как видел теперь Милгрим. Значит, лондонские курьеры, хоть и курят, в целом придерживаются здорового образа жизни.
– Твоя подружка четко поставила свои условия, – сказала Уинни.
– Я слышал. Но у нее приказ не упускать меня из виду. И она согласилась привезти меня сюда.
Она открыла ему пассажирскую дверцу.
Милгрим, который больше десяти лет не водил машину, сел за руль. Внутри пахло освежителем, на приборной панели был закреплен большой образок святого Христофора. Уинни быстро обошла седан, села на пассажирское место, захлопнула дверцу и закинула ногу на ногу.
– Красивый костюм, – заметил Милгрим.
