– «Бекс», – посоветовал его робот. – Он тут не такой, как в Америке.
– А вы?
– Я не употребляю алкоголь.
Он протянул ей «Бекс», а себе взял первую попавшуюся банку прохладительного напитка. Она открыла бутылку чем-то роскошным с рукояткой из оленьего рога и отпила прямо из горлышка.
– Зачем вы меня сфотографировали? – Механический голос почему-то отключился, и Милгрим неожиданно для себя заговорил совсем другим – голосом человека, которого любой полицейский сразу рефлекторно арестует.
– У меня пунктик, – сказала она.
Милгрим сморгнул и поежился.
– Собирательство. Коллекционирую, что под руку попадется. В файликах, главным образом. Бумажки. Фотографии. Иногда вешаю их на стену в кабинете. У меня есть ваш снимок с наркозадержания в Нью-Йорке в девяносто седьмом.
– Мне не предъявили обвинений, – сказал Милгрим.
– Не предъявили. – Она отхлебнула «Бекса». – И у меня есть копия фотографии с вашего паспорта, разумеется более свежей. А утром, следя за вами, я решила сегодня с вами поговорить. И мне надо было прежде вас щелкнуть. В естественной обстановке, так сказать. Вообще-то, главный мой пунктик – фотографии. Не помню, какое решение было первым: поговорить с вами сегодня днем или сделать снимок, что подразумевало дальнейший разговор. – Она улыбнулась. – Что же вы не пьете свою воду?
Милгрим посмотрел на банку, отколупнул крышку и налил в высокий стакан что-то желтое, с пузырьками.
– Давайте сядем, – сказала она и опустилась в кожаное клубное кресло.
Милгрим сел напротив.
– Что я сделал? – спросил он.
– Я не телепат.
– Простите?
– Вы лет десять не заполняли налоговую декларацию. Но, возможно, вы не зарабатывали налогооблагаемого минимума.
– Думаю, не зарабатывал.
– Но теперь вы получаете зарплату?
– Нечто вроде гонораров, – смущенно ответил Милгрим. – Плюс издержки.
– Довольно значительные. – Она оглядела бар. – В рекламном агентстве «Синий муравей»?
– Формально нет, – ответил Милгрим. Ему не понравилось, как это прозвучало. – Я работаю на руководителя.
Слово «руководитель» было какое-то скользкое.
Она кивнула и тут же снова посмотрела ему в глаза.
– О вас очень мало известно, мистер Милгрим. Колумбийский университет? Славянские языки? Перевод? Работа на правительство?
– Да.
– Нулевое досье в
– Да.
– Сейчас вы не похожи на человека, у которого проблемы с наркотиками.
– Правда?
– Правда. У вас есть набор рефлексов, оставшихся от проблем с наркотиками. И у вас возможны проблемы из-за людей, с которыми вы сейчас связаны. Собственно, об этом я и собиралась с вами говорить.
Милгрим отпил из стакана. Что-то вырвиглазное, лимонное. У него навернулись слезы.
– Зачем вы ездили в Миртл-Бич, мистер Милгрим? Знали ли вы человека, с которым там встречались?
– Штаны, – ответил он.
– Штаны?
– Я снял с них натирки. Сделал фотографии. Ему за это заплатили.
– Вы знаете сколько?
– Нет. Несколько тысяч. – Милгрим, не отдавая себе отчета, показал пальцами толщину пачки стодолларовых банкнот. – Скажем, максимум десять.
– И эти штаны были собственностью Минобороны? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.
– Надеюсь, нет, – проговорил Милгрим из глубины внезапного отчаяния.
Она отпила большой долгий глоток. Продолжая глядеть с прежним выражением. Кто-то гоготнул в соседнем помещении бара, за дверями все того же
