джинсах и белой рубашке.
– Модельер, – сказал Джордж, жадно отпив еще глоток. – Харадзюку[25]. Знаменитая коллекция.
– Шанель?
– Всего, как я понимаю. И, насколько я понимаю, Мере осталась довольна.
– Откуда ты знаешь?
– Он все еще жив.
Манекены, как заметила теперь Холлис, стояли голые, темно-серые.
Модельер повернулся и зашагал прочь между двумя своими телохранителями.
Холлис и Джордж провожали его взглядом.
– Все покупатели Шанель такие? – спросила она.
– Никогда ее прежде не продавал. Пойдем, познакомишься с Мере.
Он повел ее мимо оранжевой надувной мебели.
Мередит Овертон водила пальцами по айфону, что-то увеличивала. Пепельная блондинка, большие серые глаза. Она подняла их от экрана.
– Все пришло в мельбурнский банк. Прямой перевод.
– Удачно, как я понимаю? – Джордж широко улыбался.
– Очень.
– Поздравляю, – сказала Холлис.
– Холлис Генри, – представил Джордж.
– Мередит Овертон. – (Пожимая Холлис руку.) – Мере. Очень приятно.
Ее джинсы – «хаундсы», как догадывалась Холлис, – узкие и чересчур длинные, были не подвернуты, так что собирались снизу в гармошку; мятая белая рубашка (оксфордская, мужского покроя) сидела настолько хорошо, что едва ли на самом деле была мужской.
– Сумочки он не взял, – сказала Мередит. – Только костюмы. Но на них у меня есть запасные покупатели, дилеры здесь, на ярмарке.
Она убрала айфон в карман.
Холлис краем глаза увидела Милгрима. Он шел, держа в опущенной руке маленький фотоаппарат, и как будто бы ни на что не глядел. Холлис притворилась, что не заметила его.
– Спасибо, что согласилась со мной встретиться, – сказала она Мередит. – Ты, наверное, уже поняла, в чем дело.
– Клэмми – свинья, – беззлобно ответила Мередит. – Ты ищешь «хаундсы»?
– Не столько продукт, сколько изготовителя, – ответила Холлис, наблюдая за выражением ее лица.
– Ты не первая, – улыбнулась Мередит. – Но я мало что могу тебе сказать.
– Хочешь кофе? – (Протягивая Мередит свой стаканчик.) – Я не пила.
– Нет, спасибо.
– Холлис мне очень помогла, – заметил Джордж, – насчет Инчмейла.
– Он ужасный, – сказала Мередит.
– Да, – согласилась Холлис. – И гордится этим.
– Теперь я меньше психую, – сказал Джордж, хотя Холлис при всем желании не могла вообразить его психующим даже самую малость. – Холлис по опыту знает, как работает Редж. Она показала мне место событий в общей картине.
Мередит взяла у Холлис бумажный стакан и осторожно отпила через щелку в пластмассовой крышке. Наморщила нос.
– Черный, – сказала она.
– Сахар, если хочешь.
– То есть ты меня используешь, – сказала Мередит Джорджу.
– Да, – ответил он. – И я дождался, пока ты будешь в хорошем настроении.
– Если бы этот мелкий говнюк не согласился на мою цену, – сказала Мередит, – была бы в плохом.
– Верно, но он согласился.
– Думаю, он сам их носит, – сказала Мередит. – И притом он, по-моему, не голубой. Это было бы хоть какое-то оправдание. Затребовал всю документацию, все, что мы накопали по владелице. Почему-то после этого разговора хочется в душ. – Она отпила еще глоток горячего черного кофе и вернула стакан Холлис. – Ты хочешь знать, кто делает «Габриэль Хаундс».
– Да, – сказала Холлис.
– Классная куртка.
– Подарок, – ответила Холлис, что было правдой, по крайней мере формально.
