«Галери Лафайет».
– Почему туда?
– Большой магазин. Самое удобное место.
– Для чего?
– Чтобы уйти от слежки.
Они как раз подошли к камере хранения. Милгрим протянул квитанцию, девушка подала ему куртку и сумку. Холлис тоже протянула квитанцию, и девушка выкатила ее чемодан.
– Мерси, – сказала Холлис.
Милгрим надел куртку и уже шел к выходу.
26
Россия-мать
– У вас есть бумажный носовой платок? – спросил Милгрим, когда такси свернуло направо, на улицу, в которой он узнал Рю-дю-Тампль. – У меня, кажется, насморк начинается, – добавил он для Слейта.
Холлис, сидевшая слева от него, за водителем, достала из сумки пачку носовых платков.
– Спасибо.
Милгрим достал три, вернул пачку, развернул один и разложил на коленях. Вытащил «нео». Показал ей, поворачивая разными сторонами, и от этого почувствовал себя фокусником, хотя еще не знал точно, в чем будет состоять фокус.
Такси свернуло влево, на другую улицу, которая поворачивала под острым углом. Милгрим представил, как Слейт следит за курсором на экране. Почему-то верилось с трудом, хотя Милгрим и знал, что Слейт занимается такими вещами постоянно. И если да, то Слейт отслеживает его на экране собственного «нео».
Милгрим положил телефон на бумажный носовой платок в ложбинке между коленями, развернул два других платка и принялся тщательно его протирать. Закончив, он вспомнил, как в перелете до Атланты от нечего делать снял заднюю крышку. Сейчас он снял ее снова, протер изнутри, и внешнюю сторону аккумулятора тоже. Затем аккуратно завернул телефон в первый платок и убрал в карман, а два другие смял и вытер ими ладони.
– Вы раньше бывали в Париже? – спросила Холлис.
Она сидела, держа на коленях сумку, в темной джинсовой куртке с поднятым воротником, привольно откинувшись на сиденье.
– Один раз, – сказал он, – когда закончил университет. Мы поехали вдвоем на месяц сразу после выпуска. Снимали квартиру.
– Вам понравилось?
– Хорошо быть в Париже с девушкой.
Она глянула в окно, словно вспоминая что-то, потом снова на него:
– Вы были влюблены?
– Нет.
– Но жили с ней?
– Да.
– Как так?
– Я был эмоционально закрыт. Не знал этого тогда. Мне потом объяснили, в Базеле. – Он вспомнил про Слейта, который теоретически их слушал. Указал на карман, в котором лежал завернутый «нео».
– Извините, – сказала Холлис.
– Пустяки.
Они повернули вправо, потом влево и за перекрестком, на котором Милгрим успел заметить указатель станции «Страсбур – Сен-Дени», влились в более плотный поток транспорта.
Несколько минут ехали в молчании. Потом он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и достал чехол Фарадея.
– Что это?
– Станция метро, – сказал Милгрим для Слейта и приложил палец к губам.
Холлис кивнула.
Милгрим убрал телефон в чехол и закрыл его.
– Блокирует радиосигналы. Как в лифте. Если Слейт слушал, то сейчас он нас не слышит. И не знает, где мы едем.
– Зачем это у вас?
– Слейт мне дал. Для паспорта. Он боится, что кто-нибудь прочтет микрочип.
– А это возможно?
