был серый костюм в очень тонкую белую полоску, ее еще называют булавочной. Предложенная помощь, чувствовал Милгрим, заключалась в том, чтобы развернуть его и вышвырнуть на улицу, где таким место.
– Холлис Генри, – сказал Милгрим, старательно изображая нейтральный тон, который часто слышал в «Синем муравье» при сходных обстоятельствах.
– Да?
– Ее машина здесь. – Он не стал говорить «броневик». – Не могли бы вы ей об этом сказать?
– Вам на ресепшен, – ответил крупногабаритный молодой человек и вернулся к своей позиции у двери.
Милгрим не видел стойки в привычном смысле, такой, за которой ячейки с ключами, поэтому прошел еще футов десять до стола, где сидел молодой человек в таком же костюме, но менее внушительной комплекции.
– Холлис Генри, – повторил Милгрим.
Он пытался говорить тем же нейтральным тоном, но на этот раз прозвучало хуже. Гаденько прозвучало, чувствовал Милгрим. Возможно, из-за резьбы, которую он увидел, пока говорил.
– Фамилия?
– Милгрим.
– Вас ждут?
– Да.
Милгрим мужественно выдерживал взгляд через части внешнего панциря мертвого, но не вымершего животного, пока обладатель очков звонил по очень изящному старинному телефону.
– Сожалею, но ее нет на месте.
Тут где-то за лестницей раздался металлический лязг, затем голос Холлис.
– Это она, – сказал Милгрим.
Появилась Холлис, и за ней – высокая бледная женщина с орлиным носом и свирепым лицом. В куртке всех оттенков черного и серого, от угольного до полуночного, с галунами и эполетами, словно командирша дворцовой стражи у какой-нибудь королевы готов. Ей нужна сабля, с восторгом подумал Милгрим.
– Ваша машина здесь, мисс Генри, – сказал Черепаховые Очки. (Милгрим, очевидно, теперь был для него невидим.)
– Милгрим, это Хайди. – Голос Холлис звучал устало.
Высокая женщина крупной, неожиданно сильной ручищей поймала ладонь Милгрима и быстро, ритмично пожала – возможно, исполнив часть некоего тайного приветствия, – затем выпустила.
– Хайди едет с нами, – сказала Холлис.
– Да, конечно, – ответил Милгрим.
Высокая женщина – Хайди – уже шла к дверям уверенным размашистым шагом.
– Добрый вечер, мисс Хайд, мисс Генри, – сказал Булавочные Полоски.
– Добрый вечер, солнце мое, – ответила Хайди.
– Добрый вечер, Роберт, – сказала Холлис.
Он открыл и придержал им дверь.
– Ну и тачка! – проговорила Хайди при виде «хайлюкса». – Ракетную установку потеряли?
Милгрим обернулся. Булавочные Полоски закрывал за ними дверь. Интересно, бывают ли частные отели? Частные парки в Англии бывают.
– Как называется гостиница? – спросил он.
– «Кабинет», – ответила Холлис. – Давайте в машину.
47
В «куизинартовском» дворике
Хайди по непонятной причине отлично разбиралась в автомобильной броне. Может быть, это имеет какое-то отношение к Беверли-Хиллс, думала Холлис, пока Олдос вез их все глубже в Сити, или к финансовым пирамидам, или и к тому и к другому. Хайди и Олдос, с которым Хайди явно флиртовала (не переходя, впрочем, грань, за которой ей это могли бы инкриминировать), обсуждали, правильно ли Бигенд установил на передних дверцах электрические стеклоподъемники, отказавшись от пуленепробиваемой щели – через нее документы можно было бы передавать, не открывая дверцы и не опуская стекло. Хайди утверждала, что стеклоподъемники снижают уровень бронезащиты, Олдос твердо их защищал.
– Мне не хочется с ним сейчас встречаться, – сказал Милгрим. (Они с Холлис сидели на заднем сиденье.) – Я должен кое-что ему сообщить.
– Я тоже, – ответила Холлис, не волнуясь, услышит ли Олдос (хотя тот был увлечен разговором и вряд ли ее слушал). – Я ухожу от Бигенда.
– Уходите? – Лицо у Милгрима стало несчастное.
