слово врагу.
«Хорошо, договорились! – вновь не стали пререкаться Колючки. – Запускайте двигатели – зажимы откроются через десять секунд!»
Двигатели «Паранга» работали на малой тяге с той самой минуты, как «Драбант» начал движение. Затем, чтобы при расстыковке они могли быстро набрать мощность и шаттл распрощался с Колючками как можно безболезненнее. Если бы на такой скорости они сбросили его как обычный балласт, Клык и прочие испытали бы серьезную или даже смертельную перегрузку. Но с разогнанным двигателем «Паранг» просто отсоединился от мчащегося крейсера и продолжил полет уже самостоятельно.
Колючки не обманули. Да и какой им был резон устраивать Клинкам подлянку, пока те находились рядом и продолжали контролировать их корабль. Как и обещалось, шаттл был освобожден крейсером ровно через десять секунд. А вот Ржавый Клык поступил с Колючками уже не вполне честно. Все, что он сделал – велел сайтенке отклонить траекторию полета «Драбанта» на сорок пять градусов левее. А Колючки так и продолжили оставаться пассажирами на своем корабле, будучи не в состоянии ни управлять им, ни вызвать подмогу.
В общем-то Клык мог отказать им даже в той единственной милости, на какую снизошел. Имел на это полное право, поскольку соблюдал конспирацию и не мог рисковать, оставляя в живых разоблачивших его врагов. Но доводить дело до уничтожения крейсера после того, как тот отпустил «Паранг», было неразумно. Клинки не успели бы отлететь далеко от «Драбанта» и могли с высокой вероятностью угодить под раздачу вместе с ним. А так Нублар убедился, что Стальные Колючки выполнили его требования и, значит, стрелять по ним отпала всякая нужда.
Дальнейшая судьба «Драбанта» Ржавого не волновала. Теперь все его внимание переключилось на «Эсквайр». Лавина сказала, что ей по силам устроить на нем хаос, подобный тому, какой она устроила на патрульном крейсере. После столь убедительной демонстрации в этом почти не возникало сомнений, но пока это были всего-навсего слова. А на практике даже с примитивной техникой вильдеров у нее возникли серьезные трудности. Что же тогда говорить о технике смаглеров, которую Карр примитивной не называла. Как раз наоборот – признавалась, что та может оказаться еще более защищенной, чем знакомое ей по службе оборудование.
Впрочем, Клык не намеревался отказываться от идеи вывести из строя одно из главных ударных орудий Союза – ландшафт-компрессор «Улуру». По крайней мере, пока у него имелась такая возможность перед тем, как он и остаток его отряда отправятся защищать последний оплот Зазубренных Клинков – Роммель.
По большому счету для Клыка не имело разницы, где сложить голову – здесь или на родине. Разве что там его гибель обещала не остаться безвестной. Похоже, он в себе ошибался: эту амбициозную замашку молодости ему так и не удалось изжить до конца. И сегодня она вновь напомнила о себе, потому что на фоне именно таких глобальных поражений рождаются по-настоящему знаменитые герои. Времена славных побед плодят их в слишком большом количестве, отчего их подвиги на фоне друг друга меркнут и обесцениваются. Но когда армия терпит разгром и выживших потенциальных героев остается раз-два и обчелся, каждый из них, если постарается, может оставить свой след в истории. Само собой, заплатив за эту привилегию по высшему разряду – собственной жизнью. Но когда у тебя так и так нет будущего, эта цена уже не кажется чрезмерно завышенной. А напоследок, как известно, можно гульнуть по полной и на всю оставшуюся в кармане сумму.
– На одном доверии или обмане нам к Нублару не подлететь. Да еще с такими гербами на борту. Вот если бы у нас было что-то ценное, что мы могли бы ему продать, тогда это в корне меняло бы дело, – заметил Ржавый Клык после того, как они, расставшись с «Драбантом», легли в дрейф неподалеку от «Эсквайра». Вряд ли курьерский шаттл мог напугать Нублара, но поскольку на этой орбите боевые действия не велись, «Паранг», безусловно, вызывал у смаглеров некоторые подозрения. Тем более что он отсоединился от странного крейсера незадолго до того, как тот сменил курс. Но улетать за пределы радарной видимости звездолета, а потом возвращаться обратно выглядело бы еще подозрительнее. И Клык решил играть с вероятным противником в открытую – намекнуть, что у команды шаттла есть к нему некий интерес. Прежде всего Нублар был торговец. А это значит, все неагрессивные вильдеры являлись для него потенциальными покупателями, расстрел которых без повода стал бы откровенной антирекламой для его бизнеса.
– Единственно ценное, что у нас есть, это сам шаттл, – ответил Грир, пожав плечами. – Но предлагать сайтенскому контрабандисту купить «Паранг» – дохлый номер. Это все равно, как если бы я предложил вам, высокий, купить у меня горсть стреляных гильз или пустую консервную банку.
– Да уж, на перепродаже одного-единственного подержанного шаттла смаглеру на окраине не заработать, – согласился Клык. – А в Большом мире эта рухлядь даром никому не нужна. Для такой сделки нужен товар посерьезнее. Например, партия лазерного или ракетного вооружения… Хотя, интересуй оно Нублара, он не болтался бы здесь, а снизился и собирал это добро в обломках нашего флота.
– А что насчет него? – спросил Вертун, кивнув на привязанного к креслу Безголового. – Пускай он и изменник, но шишка-то все равно важная.
– Была важная, а теперь подешевела до неприличия, – поправил его Ржавый. – После того как он продался, на Тисоне его ценность как заложника стала еще ниже, чем у пригоршни гильз. Если Йорген и был важен для своих нынешних союзников, после их полной победы над нами его ценность упала. Вряд ли кто-то из них станет выкупать Йоргена из плена за ту сумму, ради которой смаглер стал бы возиться с пленным вильдером.
– Пожалуй, что так, – кивнул пилот. – Однако за его голову могут отвалить хорошую сумму на Кусанаги, Экскалибуре и Бальмунге – везде, где мы нажили себе непримиримых врагов.
– Могут, но лишь в том случае, если они не узнают о нашем сокрушительном поражении на Гамилькаре, – пояснил Клык. – Выкупать и казнить старшего вождя ныне разгромленной армии, все лавры победителя которой получил кто-то другой, – не слишком достойный поступок. Назови хоть одного нашего
