опросить.
– То есть вы ничего не можете сделать?
– Как вам сказать. Есть небольшой шанс. Понимаете ли, при разрушении тела душа потеряет якорь.
– Душа…
– Давайте потом. Так вот, если ее тут ничего не держит и тела нет, то я тоже не смогу ничего сделать. Но есть одно но.
– Оно всегда есть.
– Да. И заключается оно в том, что, если освободившаяся душа имеет некий эмоциональный окрас, я смогу ее ненадолго задержать.
– Что вы имеете в виду?
– Гнев, ненависть или же, наоборот, любовь, забота о ком-то настолько сильная, что душа не захочет сразу уходить на круг перерождения. Дав такой душе немного силы, я смогу поговорить с ней.
– Это звучит, – генерал помахал рукой в воздухе, – как-то…
– В любом случае вы ничего не теряете, ведь так?
– Действительно. Отчего бы не попробовать.
– Хорошо. Тогда не стоит забывать о технике безопасности. Генерал, попрошу вас выйти из помещения и проконтролируйте, чтобы рядом никто не находился. Это в интересах их же здоровья, поскольку плотно закрыть помещение мы не можем.
– Удачи вам.
Альв вышел. В коридоре стали слышны команды и быстрые звуки шагов. А потом все стихло.
– Что же… – В этот раз в каждой руке человека было зажато по кристаллу.
Охватившее тело сияние быстро активизировало процесс его распада, вплоть до того, что на некоторых участках оно начало не просто распадаться, а гореть.
– Генерал, все гражданские выведены. Ближайшие отсеки оцеплены, – доложил один из альвов.
– Хорошо.
– Каковы будут дальнейшие приказы?
– Подождем… – генерал показал на двери соседнего помещения, где располагалась кухня. Сейчас оттуда не доносилось ни звука, но альв знал, что такая тишина обманчива.
Стоявший рядом солдат поежился. Еще один заозирался, сразу испуганно, потом недоуменно. Непонятные действия подчиненных стали в некоторой степени ясны, когда и самого генерала стал бить легкий озноб. В душе отчего-то появилось чувство тревоги.
А потом все услышали плач. Плач был явно женским. И был он столь печален, что прониклись даже солдаты. Один из них сделал шаг в сторону дверей кухни.
– Стоять на месте, без приказа ничего не предпринимаем!
А тем временем плач нарастал. За пару секунд он стал неузнаваем и теперь это уже был неразборчивый крик такой силы, что все стоявшие альвы быстро надели защитные шлемы. Не имеющим таковых пришлось спешно отходить подальше, закрывая уши руками. Находящийся ближе всех к дверям солдат, что отреагировал на плач, сейчас спешно оттуда отбегал. Из его ушей текла кровь.
– В медотсек, быстро. Касается всех без шлемов.
Хоть сам генерал был без такового, но он предпочел потерпеть.
А потом все стихло.
– Так, проверить оцепление. Без команды не входить.
Когда сам генерал зашел в кухню, гнетущая тишина изредка прерывалась тихими голосами. Опираясь на опыт, альв сделал пару выводов. Во-первых, если слышен голос командора, значит, как минимум, он жив и переживать не о чем. И второе, если он сейчас общается с… э… кхм… потерпевшей, то лучше ему не мешать. Поэтому альв шел медленно. Немного задержал свой взгляд на большом пятне крови, след от которого тянулся в кладовку. Ранее он не придал этому значения.
Как разговор стал стихать, генерал решил, что времени дал достаточно. Он зашел в помещение.
Невольно посмотрев на место, где должен был лежать труп, альв ничего не увидел. Только неясный силуэт, дотлевающие останки, в которых можно распознать, скорее, обычный сгоревший мусор, труху, чем останки живого разумного.
На одном из ящиков сидел человек. Сейчас он с некоторой печалью взирал на своего собеседника.
А рядом с ним стояла девушка. Лица видно не было. Похоже, она плакала.
Но услышав звуки шагов альва, собеседница командора все же обратила на него внимание. Лицо. Это действительно была умершая. Вот только черты лица… Они были несколько неестественными. Слишком правильны и идеальны, хоть в них и можно было узнать прежнюю Мирел.
