Каштан криво ухмыльнулся, отчего его бледное лицо приняло еще более зловещий вид, и сказал:
– Не глупее, чем вызывать человека на дуэль вместо того, чтобы подкараулить его в темном подъезде и проломить голову железным прутом. Вы предоставили выбор оружия мне, дьякон, и я выбрал. Хотите сразиться – идем в ресторан. Нет – расстанемся друзьями. Вы пойдете по своим делам, а я – к нашей общей знакомой. Думаю, она уже согрела для меня постель, – добавил Каштан, усмехнувшись дьякону в лицо.
– Мы идем в ресторан, – сказал отец Андрей с таким ледяным спокойствием, что Каштан взглянул на него с удивлением.
– Что ж, достойное решение, – кивнул он.
Соперники повернулись и, не глядя друг на друга, зашагали к ресторану. Оба высокие, худощавые, у обоих длинные волосы, мягкими волнами спадающие на плечи, только у отца Андрея – темные, почти черные, а у Каштана – светлые, с рыжеватым отливом, как у викинга.
До бара они дошли в полном молчании. Молча поднялись по ступенькам, молча вошли в зал, молча прошли к барной стойке. Здесь противники остановились и взглянули друг на друга.
– Ну что? – с холодной насмешливостью спросил Каштан. – Приступим?
Дьякон кивнул:
– Давайте.
Каштан сделал знак бармену и сказал:
– Каждому по десять рюмок водки!
Бармен, огромный, мрачный мужчина лет сорока, невозмутимо кивнул и так же невозмутимо принялся наполнять рюмки водкой. Народ вокруг удивленно воззрился на стопки и на двух молодых людей у барной стойки, один из которых к тому же был в рясе.
Вскоре двадцать рюмок, доверху наполненных водкой, стояли в ряд.
– Как насчет закуски? – невозмутимо поинтересовался бармен.
– Мне не надо, – ответил Каштан и насмешливо посмотрел на отца Андрея: – А вам?
– Обойдусь, – сказал дьякон.
– В таком случае – поехали! – Каштан взял крайнюю рюмку и лихо опрокинул ее в рот. Поставил стопку и молча посмотрел на отца Андрея.
Тот тоже взял рюмку и залпом опорожнил ее. Посетители, сообразившие, что присутствуют на соревновании, оживленно загалдели и стали подтягиваться к барной стойке.
Когда дьякон и Каштан выпили еще по рюмке, народ зааплодировал. Раздались возгласы.
– Ставлю пятьсот рублей на священника!
– Поддерживаю!
– Тысяча на блондина!
– Удваиваю!
– Давайте, батюшка, утрите ему нос!
– Рыжий, уделай святошу!
Третью рюмку противники выпили одновременно, как пловцы-синхронисты. Четвертая тут же последовала за третьей. Пятая – за четвертой.
После пятой рюмки противники сделали перерыв секунд на десять, чтобы посверлить друг друга глазами. Оба были трезвы, сумрачны и спокойны.
– Вот дает священник! – гаркнул кто-то за спиной у дьякона. – Я всегда говорил, что русские попы – самые большие пьяницы на свете! Этот центнер выпьет – не поморщится.
– Вы на белого посмотрите! – загорланил кто-то в ответ. – Пять стопок, а ни в одном глазу! На такого водки не напасешься!
Публика засмеялась. Каштан тоже усмехнулся и показал дьякону глазами на стопки, как бы говоря – «готовы продолжить?» В ответ дьякон взял с барной стойки очередную стопку и залпом ее опустошил. Он и на этот раз не поморщился. Впрочем, не поморщился и Каштан, который выпил шестую рюмку залихватски, поставив ее на локоть правой руки, чем вызвал целый шквал аплодисментов.
Теперь перед каждым из противников стояло по четыре рюмки.
– Я бы покурил, – сказал Каштан в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Я бы тоже, – так же тихо произнес отец Андрей.
Они несколько секунд смотрели друг на друга. Затем одновременно потянулись за рюмками. Перекур был отложен.
После седьмой рюмки перерывы между «дозами» стали немного продолжительнее. Публика ликовала и подбадривала соперников воинственными выкриками. Те по-прежнему не проявляли никаких признаков опьянения. Разве что худые щеки Каштана стали еще бледнее, а на смуглых скулах отца Андрея, напротив, заиграл яркий румянец.
Когда на барной стойке остались всего две рюмки, Каштан насмешливо произнес, впервые с начала схватки обращаясь к дьякону:
– Если хотите, мы можем закончить. Только скажите.
– Я только начинаю входить во вкус, – с такой же усмешкой ответил отец Андрей. – Продолжим или хотите «перекурить»?
