Я – твой сон

Евгения Грановская, Антон Грановский Я – твой сон

© Грановская Е., Грановский А., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

На стенке, горделиво-горячи,

Стараясь быть кто ярче, кто умнее,

Плясали разноцветные лучи,

Хвалясь оригинальностью своею…

Но если, всю мозаику лучей

Собрав, смешать в посудине одной,

То выйдет свет, что людям всех нужней:

Как раз вот этот скромный свет дневной.

Эдуард Асадов, «Дневной свет»

Часть первая Шахта

1

В лесу стремительно темнело. Еще от силы час, и сумерки сменятся ночью – страшной, непроглядной, пахнущей гнилыми деревьями и сырой, заболоченной землей. Два человека, пробираясь по лесу, понимали это и не скрывали отчаяния, потому что здесь, в чащобе, его не от кого было скрывать. Кроме, разве что, самих себя.

– Погоди… – прохрипел один, ухватившись рукой за дерево и шумно переводя дух. – Погоди… Я больше не могу.

Обессиленные пальцы соскользнули с влажного ствола, и человек, долговязый, худой, рухнул на мягкую мокрую землю. Второй, коренастый крепыш, тоже остановился возле дерева, оперся на ствол плечом. На другом плече у него висела спортивная сумка. Крепыш хотел ответить, но сразу не смог – не было сил.

– Ладно… – сказал он после паузы. – Устроим привал.

Он оттолкнул от себя дерево и тяжело опустился на землю. Около минуты оба молчали, пытаясь восстановить дыхание и силы. Их лица были почти черными от грязи, и на этих черных лицах, как глянцевитые жуки, спрятавшиеся в извивах древесной коры, тускло поблескивали глаза.

Первым молчание прервал худой.

– Чекан! – хрипло окликнул он товарища.

– Чего? – устало отозвался тот.

– Чекан, кажется, мы ходим по кругу!

В голосе худого послышались нотки ужаса. Он смотрел на что-то – за спиной у крепыша.

Коренастый Чекан проследил за его взглядом и обернулся. Глаза его выкатились из орбит от изумления, когда он увидел разинутый, как пасть великана, зев заброшенной рудной шахты, чернеющий метрах в пятидесяти от него.

– Снова эта шахта! – с отчаянием, почти плача от беспомощности и страха, воскликнул долговязый. – Мы ходим по кругу! Черт!

Долговязый ударил кулаком по земле, на глазах у него заблестели слезы.

– Не скули, – хрипло осадил его Чекан. – Выберемся.

– Как? – всхлипнул долговязый. – Мы не жрали два дня! Сил больше нет!

– Говорю – не скули! Дай собраться с мыслями.

– А моя порезанная нога? – продолжил ныть худой. – Черт, да я и ста метров больше не пройду!

– Заткнись! – рявкнул Чекан.

Худой испуганно замолчал. Левая нога его была обмотана тряпками от ступни до колена. И тряпки эти стали черными от грязи и засохшей крови. Наконец Чекан разлепил губы и проговорил:

– Жрать охота – сил нет. Аж перед глазами все плывет.

– Может, кору пожуем? – тихо и сипло пробормотал худой. – Звери ведь жуют…

– Жевали уже, – Чекан поднял руку и посмотрел на часы. – Надо идти. Поднимайся.

Он встал первым. Потом протянул руку своему спутнику, а когда тот взялся, попытался поднять его с земли. Но худой разжал пальцы и снова рухнул на землю.

– А-а! – жалобно вскрикнул он, схватившись руками за перемотанную ногу.

– Тише! – грубо оборвал его Чекан. – Не ори!

– Бо-ольно, – проплакал худой. – Не могу идти. Даже стоять не могу.

Крепыш задумчиво посмотрел на вытянутую ногу худого.