Анна отвела от него взгляд.
– Алеша! Идем!
Мальчик подошел к ней, она взяла его за руку и повела по мостку прочь. Алешка обернулся и посмотрел на Соболева со смесью неприязни и восхищения.
Егор улыбнулся и помахал ему рукой.
Ким почти весь день провалялся со страшной головной болью. Такое с ним изредка случалось после одной довольно серьезной травмы, полученной во время армейской службы. Не помогли ни цитрамон, ни ибупрофен, которые мать разыскала в домашней аптечке. Холодный компресс тоже оказался бессилен. Боль утихла лишь к вечеру, когда поселок стали затягивать туманные сумерки.
Почувствовав, что боль уходит, оставляя после себя неприятную тяжесть в левой части лба, Виктор поднялся с кровати. Мать он звать не стал. Оделся, причесался. Осмотрел в зеркале свое припухшее от долгого лежания и бледное от болевых спазмов лицо. Решил, что выглядит нормально. После чего вышел на кухню.
Мать сидела за столом с незнакомым мужчиной. Ким видел только его сутуловатую спину, обтянутую серым драпом пиджака, и темные, редкие на затылке волосы.
– Витя! – мать быстро поднялась из-за стола и двинулась навстречу Киму. Движения у нее были порывистые, торопливые. – Я думала, ты еще лежишь!
– Боль прошла. Все в порядке. Мама, у вас, я вижу, гость?
– Да, зашел один старый знакомый. Слушай, я только сейчас хватилась – холодильник-то у нас пустой. Недоглядела я.
– Мама, вы…
– Сходи-ка ты в кафе, сынок. Пообедай там.
Виктор удивленно улыбнулся.
– Нет проблем, – сказал он. – Так я пойду?
– Иди.
– Всего доброго! – громко сказал Виктор, обратившись через плечо матери к мужчине, сидящему за столом. Тот не отозвался. Выходя за дверь, Ким успел краем глаза увидеть, как гость, сидящий за столом, слегка повернул голову, и отметил мертвенную бледность его лица.
На улице было прохладно и туманно. Шагая к кафе «Радуга», Ким задумался о матери. До вчерашнего дня они не виделись десять лет, и за все эти годы мать ни разу к нему не приехала, хоть их разделяли всего полторы сотни километров. Даже по телефону они разговаривали не чаще чем раз в два или даже три месяца. И ни разу мать не звала его домой.
Удивляться не стоило. Единственным человеком, которого мать когда-либо по-настоящему любила, был его отец. Когда-то она даже сбежала из родительского дома ради того, чтобы быть с ним вместе. А Виктор был всего лишь побочным и не слишком любимым продуктом их любви.
Однажды, когда Виктору было шесть лет, отец взял его с собой на рыбалку. Они сели в лодку, отчалили от берега, выплыли к топляку, возле которого водилось много рыбы, размотали удочки… Мимо промчался катер, поднявшаяся волна резко качнула лодку, и маленький Витя Ким, не удержав равновесия, упал за борт. Плавать он в то время не умел и стал быстро тонуть. Отец бросился на помощь. Что было дальше, Виктор помнил плохо. Отец вытолкнул сына из воды в лодку, но сам выбраться не смог – зацепился плащом за ветки топляка.
После гибели отца мать отгородилась от сына невидимой стеной, и стена эта с каждым годом, по мере того как Виктор становился старше, лишь крепла.
– Здрасьте, уважаемый! – У входа в «Радугу» стоял старик Пахомыч. Он церемонно приподнял старенькую поношенную кепку.
– Здравствуй, Пахомыч! – отозвался Ким.
– Не угостите рюмашкой? – с улыбкой спросил старик. – Продрог на ветру, а денег для сугрева нет. Кошелек дома позабыл.
– Конечно, – кивнул Ким. – Идемте.
Они вместе приблизились ко входу в кафе.
Виктор скользнул взглядом по листку бумаги, приклеенному скотчем к двери. «Пропала девушка. Надя Соколовская. 16 лет».
– Не знаешь, девочку нашли? – поинтересовался он у старика, кивнув на объявление.
Пахомыч посмотрел на приклеенный листок и покачал головой.
– Нет. Да и не найдут. У нас в поселке, если кто пропадает, то никогда уже не находится.
– А кто-то еще пропадал? – насторожился Ким.
– Пару лет назад пропала женщина. Танюшка, продавщица из продуктового. Молодая, лет двадцати пяти. А десять лет назад пропал парень, Юрка Суслов…
– Ясно. Идем.
И Ким распахнул дверь.
