– Придется мне с вами согласиться, ведь и Сидорцев впервые сам командует.
– Вот возьми с собой пяток ребят, и на броневике туда.
– Хорошо, я так понимаю, что дело добровольное, но партия рекомендует?
– Правильно понимаешь, товарищ капитан, сильно рекомендует! – смеется Арсений Никанорович.
Пришлось мне рвать когти к Хельмуту, зато я с собой взял немецкий броневик-внедорожник, помните, его надыбал на фашистском танковом заводе Петруха? Эта таратайка называется SdKfz 231–8, причем восьмерка – это количество колес, выглядит это чудо очень брутально.
И его Прибылов и его креативные механики не переделывали, машина и так не совсем «Гелендваген», мотор слабоват, а эти архаровцы навесят брони, и будем потом ишачьим шагом ездить. А мне оно надо?
Короче, я, водитель этого пепелаца Студеникин и четверо бойцов поехали к ребятам, тут напрямки недалеко, всего километров пять. Но вот не всегда можно поехать напрямик, потому мы исколесили почти пятнадцать километров, по пути проведав Ахундова. Машина четырехместная, двое парней не поместились, потому они ехали сверху, как только доехали, то спрыгнули с брони и полчаса пластом лежали. Не кайф, видимо.
А у Хельмута тишина, видимо, граждане фашисты не особо интересуются этим направлением, у Ержана уже был бой, у нас тоже, говорят, у Ахундова немцы небольшую стычку устроили, а тут благодать, как будто войну отменили.
Мы, понимаешь ли, воюем, хотя не все, бои были у Замостья, у желдормоста (Абдиев) и у деревни Дзядово (где Ахундов у руля), а эти тут играют в карты, в дурака. Когда я вошел, лейтенант Простыньин (ни фига себе фамилия) давал щелбаны Штирнеру, а Хельмут, Сидорцев и остальные отцы- командиры подло хихикали неуспеху немца-взводного.
– Так что тут происходит, товарищи командиры?
От моего голоса ребята быстро разыграли финальную сцену из «Ревизора», то есть все застыли, и даже самый Немировистый из Данченков, да сам Станиславский сказал бы – «верю неистово».
– Товарищ Сидорцев, вы тут командуете группой или все-таки массовиками-затейниками в Парке культуры и отдыха имени Горького?
– Виноват, товарищ капитан.
Еще бы, я ж спецом не дал командиру третьей роты лейтенанту Хомичеву сообщить о приезде высокого гостя (себя любимого), вот парни и залетели. Да, залет в армейском понимании – это не беременность, а таки попадалово, и эти попали по полной.
– Разведку проводили? Каковы результаты, как готовность к встрече врага?
– Так точно, разведку проводили, мало того, проводим, взвод товарища Фицеля в полном составе находится на том берегу вместе со взводом сержанта Костюченко. С того берега проведен телефон, в случае появления противника они должны сообщить.
– А вдруг их уже убили или захватили фашисты, то как они сообщат?
– Так каждый час они отзваниваются, пока все тихо, на нашем направлении нет ни одного гитлеровца, правда, в деревнях полицаи, а в Щитках (деревня такая) есть взвод Вермахта, она центр повета, ну, района.
– А фортификационные работы? Чем занимаются бойцы? Как обеспечены питанием?
– Товарищ капитан, у нас все готово, вчера, по прибытии, вырыли окопы, капониры для танков, пушек, то есть гаубиц и зениток. Сегодня по одному взводу из каждой роты помогают колхозу имени Ленина в уборке урожая и вообще в полевых работах. Также по просьбе жителей эвакуировали в лес склады колхоза, а то немцы, – Сидорцев посмотрел виновато на Хельмута и других немцев, – простите, нацисты хотели вывезти.
– А как вы узнали, что гитлеровцы хотели вывезти продовольствие?
– Да целый взвод о двух мотоциклах, о четырех машинах да десяти повозках прибыл, фуражиры, твою мать.
– Вот как, и что потом?
– Да как что, товарищ Юргенс их как тепленьких взял. Как услышали мы, что едет кто-то, моторами тарахтя, таки и спрятались все, только Хельмут, Виллем, Раймонд и еще трое немцев остались. Как будто они патруль фельжандармерии, эти, которые гитлеровцы, уши развесили, а Хельмут им стал лекцию читать о бдительности на оккупированной территории. Ну, мы и окружили, пока товарищ Юргенс им баки забивал, а потом «Хенде хох», они и грабки в гору.
– И что, все сдались?
– Нет, конечно, двое пытались права качать, офицерик очкастый и унтер толстяк, Хельмут их обоих одной очередью и уделал, да и мы встали, их взвод, а нас батальон. У них два пулемета, два автомата, два пистолета и два с половиной десятка карабинов, а у нас одних пулеметов двадцать.
– Товарищ Юргенс, у вас рука не дрогнула? Ведь это же люди одной с вами крови, они тоже немцы.
– А разве у товарищей рот комиссарен, у камерад Буденний унд камерад Сталин дрогала рука, когда они воевать с Вайс арми?[299] Разве когда товарищи из Рот арми воевали с адмирал Колчак, генерал Деникин унд генерал Юденич, у них рука дрогала?
– Нет, но все-таки у нас тогда Гражданская была, а у вас нет.
– Иногда враг одевается, как ты, выглядит, как ты, говорит, как ты, читает те же книги, как ты, и пьет такой же бир [300], как ты, но это все равно враг. Гитлер, Геринг унд остальной фюреры, это не есть немцы, это – наци, ферштейн, капитан камерад, наци есть враг
