Тихий звук у нее за спиной. Слоан вытащила пистолет, развернулась, прицелилась.
– Это я, всего лишь я, – быстро проговорил Джарун Танн, подняв руки.
Она прищурилась:
– Вы следили за мной?
– Конечно, – тут же ответил он. Потом словно задумался над сказанным и поправился: – То есть не в прямом смысле, разумеется.
– А какие еще тут могут быть смыслы?
Он вышел из тени:
– В том неловком смысле, в каком двое по завершении разговора идут в одном направлении.
Она вгляделась в его лицо, но, черт побери, она так и не научилась читать мимику саларианцев. Лица турианцев – совсем другое дело, а тут не хватало… «Даже не знаю чего», – рассеянно подумала она. Не хватало морщинок, не хватало отчетливых черт на их вытянутых мордах. Рожки и большие овальные глаза были различимы без проблем. Но они были у всех саларианцев.
Так или иначе, но она сильно сомневалась, что верит ему.
Танн воспринял молчание женщины как приглашение к дальнейшим разъяснениям.
– Я вернулся в комцентр, решив дать вам возможность уйти подальше, чтобы избежать каких-либо… каких-либо из уже упомянутых неловкостей. И тут вы выходите из апартаментов всего в нескольких метрах от меня. Я решил, что будет странно, если я буду стоять и ждать, поэтому…
– Все в порядке, Танн. Я поняла.
– Тогда, может быть, вы опустите оружие?
Слоан повиновалась, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. Она поняла, что сильно напугала саларианца, – он чуть в штаны не наложил. Впрочем, в глубине души она ничего не имела против. В небольших дозах страх даже полезен для здоровья.
– Значит, вернулись в комцентр, так? Какой следующий пункт на повестке дня? Да подойдите ближе, бога ради. Я не кусаюсь.
Саларианец изо всех сил старался напустить на себя безразличный вид. Он поравнялся с директором службы безопасности, и некоторое время они шли молча.
Но не из-за нехватки слов, поняла Слоан, когда услышала, как саларианец издает один из тех звуков, которые свидетельствуют о мыслительном процессе. Он был философом, этот занудный налоговик. Из тех, кто взвешивает каждое слово. Что, впрочем, к большему доверию не располагало.
– Нелегкая это задача – определять приоритеты, – сказал он наконец. – Когда перед нами столько проблем.
– Да. В этом я с вами соглашусь.
Он кивнул:
– После нашего совещания у меня выдалась свободная минутка. И я решил проверить одну вещь, которая меня беспокоила.
– Всего одну?
Саларианец помолчал, скосив на Слоан задумчивый, как ей показалось, осторожно-любопытный взгляд.
– Нет, – сказал он, и эта осторожность породила слабую улыбку. – Нет, но давайте сосредоточимся в первую очередь на этой вещи.
– Какой вещи?
– Той самой вещи, – сказал он, делая ударение на слове «вещь», чтобы еще больше подчеркнуть игру слов, – с которой мы столкнулись. Что бы это ни было, оно какое-то чужеродное, иначе сенсоры обнаружили бы угрозу и оповестили экипаж.
– Матрица сенсоров была повреждена, – заметила она.
– Да? – Он сплел тонкие руки и сунул их в рукава одежды. – Или же инженеры считают так, потому что не в состоянии проанализировать полученную информацию.
Слоан вскинула бровь:
– Даже если и так, то это ничего не меняет.
– Не меняет, – согласился Танн. – Но меня беспокоит вот что: возможно, это было не единичное событие.
– Так. – Она тоже размышляла об этом в попытках заснуть. Но когда перед тобой столько известных проблем, беспокоиться о неизвестных казалось бессмысленным. Теперь же Слоан призадумалась. – Когда мы в первый раз обнаружили комцентр, станцию сильно тряхнуло. Она накренилась, и, судя по звуку, часть корпуса где-то оторвалась.
– Может быть, обрушились ослабевшие структуры? – Саларианец наклонил голову. – Или это было еще одно столкновение станции с тем, с чем она уже сталкивалась прежде.
– Если это была атака, – сказала женщина, – то никаких кораблей я не заметила…
Она вдруг остановилась, оборвав себя буквально на полуслове. Замерла посреди коридора.
Танн выглядел озадаченным.
– Тогда что же?
