– Хорошо, Виктор Сергеевич, пусть будет бульб, – согласился Щенснович. – Я смотрю, что вы сюда впихнули и ваш любимый развитый полубак.
– Мореходность, Эдуард Николаевич, мореходность, – ответил адмирал Ларионов. – Сами, наверное, убедились, кто лучше держит океанскую волну: ваш гладкопалубный «Ретвизан» или «Москва» с развитым полубаком?
– Что есть, то есть, – кивнул каперанг Щенснович и спросил: – Кстати, а почему такая конфигурация башен главного калибра: одна на баке и две в корме?
– Так рейдер догоняет слабейшего и убегает от сильнейшего, – ответил адмирал Ларионов, – соответственно на кормовых углах огневая мощь должна быть вдвое больше.
– Виктор Сергеевич, – спросил каперанг фон Эссен, – а почему у вас предусмотрены двухорудийные башни главного калибра, а не трехорудийные? Ширины корпуса должно быть вполне хватать. Я тут грешным делом, пока валялся на госпитальной койке, из чистого любопытства перечитал все, что смог найти в тамошней библиотеке по военному кораблестроению во времена после нас, и знаю, что такие башни в самое ближайшее время начнут применяться во всех флотах. Девять снарядов в бортовом залпе будут куда лучше, чем шесть.
– Все дело в ограничениях по водоизмещению, Николай Оттович, – ответил адмирал Ларионов, – можем не вписаться в лимит веса и устойчивости артиллерийской платформы.
– Не скажите, не скажите, Виктор Сергеевич, – фон Эссен огладил свою пиратскую бороду. – Вы ведь брали прототипом для своего проекта германский тяжелый крейсер типа «Дойчланд» и улучшили его, как могли, с точки зрения знаний уже вашего времени?
– Да, Николай Оттович, – ответил адмирал Ларионов.
Каперанг фон Эссен кивнул и достал из кармана свою записную книжку в обложке из телячьей кожи.
– Так, – сказал он, – а у «Дойчланда», Виктор Сергеевич, водоизмещение было на две-три тысячи тонн меньше, чем по вашему проекту. Возьмите, пожалуйста, свою счетную машинку и посчитайте.
На дополнительной башне вы уже проиграли около пятисот тонн. Затем, одно пятидесятикалиберное десятидюймовое орудие весит около тридцати метрических тонн, вес самой башни тоже увеличится незначительно, процентов на двадцать, что даст нам четыреста тонн. Правда, при этом на треть придется увеличить емкость погребов и вес боекомплекта. Но и тут на все не выйдет больше пятисот и двухсот пятидесяти тонн. Итого тысяча шестьсот пятьдесят тонн перегруза при запасе в две тысячи тонн по стандартному, и три тысячи тонн по полному водоизмещению. При этом вес боекомплекта в стандартное водоизмещение не входит. Все правильно?
– Правильно, – кивнул адмирал Ларионов.
– Так, Виктор Сергеевич, – сказал фон Эссен, листая дальше свою записную книжку, – теперь посмотрим – с чем бы можно было сравнить устойчивость артиллерийской платформы. А, вот, нашел, линкоры типа «Севастополь», водоизмещение двадцать пять тысяч тонн, двенадцать двенадцатидюймовых орудий в четырех башнях. Стреляли снарядами нового образца весом по четыреста пятьдесят килограммов. Жаловались на что угодно, но только не на устойчивость артиллерийской платформы. Кстати, для десятидюймовки снаряды нового образца предусмотрены?
– Да, Николай Оттович, – ответил адмирал Ларионов, – утяжеленные, весом двести семьдесят килограммов и улучшенной аэродинамики.
– Отлично, Виктор Сергеевич, – каперанг фон Эссен закрыл свою записную книжку. – Сколько тонн водоизмещения приходилось на один килограмм бортового залпа у «Севастополей» и сколько будет у вашего детища при девяти десятидюймовых орудиях?
– Четыре с половиной тонны у «Севастополей» и семь с половиной тонн у этого проекта с девятью орудиями, – обескураженно произнес адмирал Ларионов. – Да, Николай Оттович, уели вы меня, уели.
– Так ведь вы сами же, Виктор Сергеевич, попросили помочь, – пожал плечами фон Эссен. – Насколько я понял, в случае с «Дойчландом» немцы пытались вписаться в лимит десять тысяч тонн по стандартному вооружению, и употребляли термин «броненосец», что в те времена означало наличие не более двух башен главного калибра. Отсюда и такая дурацкая конфигурация, хотя в лимит они так и не вписались.
– Виктор Сергеевич, – произнес каперанг Щенснович, еще раз просмотрев все эскизы, – вроде, на мой взгляд, проект просто замечательный, особенно с девятью орудиями главного калибра, если сравнить его с «Рюриком» или британским «Гуд Хоупом». Кстати, а как вы собрались на свой крейсер крепить бронепояс. Ведь вроде бы он несовместим с кораблями такой длины?
– Есть такое соединение – «ласточкин хвост», – ответил адмирал Ларионов, – с его помощью бронеплиты сцепляются между собой и увеличивают прочность корпуса на излом, а не висят на нем мертвым грузом. Вполне доступная для данного времени технология.
– Хорошо, – кивнул каперанг Щенснович, – а теперь объясните, что мы должны делать дальше?
– А дальше, – сказал адмирал Ларионов, – сейчас я дам вам копии этих эскизов. Посидите над ними, попробуйте вжиться в роль командира этих суперкрейсеров. Особенно это касается Николая Оттовича. Реалии своего времени вы знаете куда лучше меня. Тем, кто продолжит эту работу после нас, нужно знать – какие должны быть команды, сколько в них должно быть нижних чинов, кондукторов, «мокрых прапоров» и офицеров. Отсюда они выведут размеры матросских кубриков, офицерских кают, камбуза, провизионок для сухого продовольствия и холодильников для мяса, и прочая, прочая, прочая.
Еще раз мы с вами встретимся через три дня, после окончания бункеровки и перед началом перехода до Вильгельмсхафена. Еще примерно через неделю мы окажемся на расстоянии беспосадочного перелета до Санкт-Петербурга, и тогда я немедленно отправлю по воздуху все наработанные нами
