— О чем вы? — поинтересовалась Ваэла.
Томас объяснил.
— А-а, праздничные летяги! — воскликнула девушка. Она окинула гондолу взглядом. — Ткань у нас есть. А это что? — Она сорвала с пульта полоску уплотнителя, согнула. — А вот и каркас.
— Тогда давайте… — проговорил Паниль с лестницы и вдруг умолк.
На гондолу упала тень. Все разом подняли головы.
Прямо над капсулой пролетали два огромных дирижаблика, поджав часть щупалец, в то время как остальные волокли по воде здоровые валуны. Один зацепил своим балластом гондолу, и та резко качнулась. Керро вцепился в раму люка, чтобы не свалиться. Валун проплыл мимо, оставляя пенный след на воде.
— Что они делают? — крикнула Ваэла.
— Газ, который мы пустили, погубил участок келпа, — ответил Томас. — Тебе не кажется, что дирижаблики его защищают?
— Вон еще летят! — крикнул Паниль.
Томас и Ваэла глянули, куда он указал. В сотне метров от гондолы поперек ветра шла галсами целая стая золотисто-оранжевых дирижабликов.
Керро поднялся еще на ступеньку и присел на край люка. Со своего поста он видел, как балластные камни чертят на воде пенные клинья, подскакивают на слоевищах келпа. Широкие паруса дирижабликов хлопали и опадали на каждом повороте, чтобы тут же вновь наполниться ветром. Томас, стоявший внизу у пульта, тоже мог наблюдать их маневры.
— Только не говорите, что они совсем безмозглые, — заметил он.
— Может, мы их разозлили? — предположила Ваэла.
Ее голос, доносившийся до Керро, звучал глухо, будто из древнего бортового мира. Ветер трепал его кудри и бороду, восторг свободы переполнял его. Пандора была прекрасна!
— Они красивые! — крикнул он. — Красивые!
За спиной Томаса раздался треск, и тот, подскочив, оглянулся. Оказалось, что он не выключил радио, когда проверял связь, и динамик теперь трещал не умолкая. Это феномен приписывали и дирижабликам, и келпу, но как они это делали?
Стая почти достигла гондолы. Возглавлявший ее великан тащил свой балласт прямо на капсулу. Томас затаил дыхание. Сможет ли плаз выдержать такой удар?
— Они нападают! — взвизгнула Ваэла.
Паниль почти вылез из люка, опираясь одной ногой на последнюю ступеньку лестницы, а коленом другой — на откинутую крышку.
— Только посмотрите! — кричал он. — Они изумительны! Великолепны!
— Затащи этого придурка обратно! — рявкнул Томас стоявшей у лестницы Ваэле.
Не успел он договорить, как поджатые щупальца головного дирижаблика скользнули по куполу, и огромный валун ударил в плазмаглас прямо перед Ваэлой. Та изо всех сил вцепилась в лестницу и крикнула что-то Панилю, но было поздно. Размахивающего руками поэта сбросило с гондолы. Он ухватился за скользнувшее мимо щупальце дирижаблика, и то рефлекторно дернулось вверх. Остальные подтянулись вслед, заключив тело Паниля почти в непроницаемый кокон. Ваэла видела это лишь урывками — гондолу мотало из стороны в сторону под массированным натиском дирижабликов.
Они нападали!
Томаса швырнуло в угол между пультом связи и главной панелью. Он увидел только, как пропали ноги поэта, и услыхал вопль Ваэлы:
— Они схватили Керро!
Вашими словами Самость может называться «Аваата». Не дирижаблик, не келп, не электрокелп — но Аваата. Так зовется Великое Я на одном из языков вашего зверского прошлого. Аваата. Отыскав в вас это клеймо, Аваата познает, что мы поем одну песню. Друг через друга Аваата и человек познают Самость. Для Авааты нет повторных измерений — результат определен. Сущность неотделима от качества. Таково же и с человеком.
Аваата. Но не Аваата.
Именовать — значит ограничить, подчинить. Именовать, не зная собственных ограничений, — значит ограничивать познание. В лучшем случае это ошибка. В худшем — непонимание, краденое клеймо, гибель. Наименовать ложно и действовать далее, сообразуясь с лживым именем, — значит губить, срезать лист духа и подрубать корень. Все суть либо Я, либо Иное. Именование — лишь вопрос близости.
Аваата суть всевидовое притяжение, чародейство сращения. Длина волны пространства: человек-томас, человек-керро, человек-джессуп, человек- оукс. Аваата заключает отсутствие у себя органа чувств, потребного для распознавания между человеком и клоном. Аваата не полагает это отсутствие слабостью или аберрацией.
