— Куда он ведет? — спросил Бикель.
— Судя по маркировочным цветам, он ведет непосредственно к дополнительным базам данных, — ответил Тимберлейк. — И все базы данных подключены таким же образом! Какого же черта это не отражено на схемах?
Бикель опустился перед люком на четвереньки и спросил:
— А в этих связях есть какие-нибудь буферы или межсетевые интерфейсы?
В межпалубном пространстве мелькнул свет ручного фонарика.
— Точно! — воскликнул Тимберлейк. — А как ты догадался?
— Иначе и быть не могло, — обрадовался Бикель. — Слушай, это предохранительный блок компьютера. Лучше не трогай его.
Бикель отодвинулся от люка, чувствуя себя полностью опустошенным.
«Ублюдки! — подумал он. — Ведь они знали, что мы обнаружим все это сразу же, как только заглянем во внутренности компьютера. Они просто связали нас по рукам и по ногам».
— Вылезай, Тим, — приказал Бикель. — И смотри, ничего не трогай.
Он поднялся и вытащил заглушки, которыми до этого изолировал блок памяти.
«Изолировал, — подумал он. — Ха!»
Все, что он сделал, так это лишь изменил потенциал в одной точке и убедился, что не получит ожидаемой реакции.
Тимберлейк наконец выбрался из люка и поднялся на ноги.
— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он.
— Лучше бы не понимал, — ответил Бикель. — Насколько можно судить, этот компьютер обладает чем-то вроде случайного доступа к адресам. Он получил огромное количество информации, но где именно она хранится, знает теперь лишь сам компьютер. Именно поэтому нам и приходится проводить столько тестирований специальных функций, вторичных тестирований и так далее, до бесконечности. И адреса их нам известны.
— ОИРы, скорее всего, знали, где находится информация, — печально проговорила Пруденс.
— И они мертвы, — заметил Бикель.
6
Когда Бикель включил воспроизведение последнего послания Моргана Хэмпстеда, помещение Пульта заполнил голос директора Проекта.
— Кораблю ОЛБ «Землянин» от руководства Проекта…
Последовало длительное молчание. В наступившей тишине стало слышно шипение магнитной ленты.
Бикель обвел взглядом помещение. Флэттери по-прежнему сидел за большим пультом, такой собранный и так невозмутимо уверенный в себе. Пруденс полулежала в своей койке, сосредоточившись на голосовом трансляторе ППУ, Тимберлейк развалился на своем «ложе». Глаза его были закрыты, дышал он глубоко и размеренно. Можно даже подумать, будто он спит, если бы не нервно пульсирующая жилка на виске. Бикель сразу заметил это. Тим явно обдумывал какую-то сложную проблему.
— Пуск! — рявкнул Хэмпстед.
— Должно быть, это какая-то ошибка, — заметил Бикель. — Похоже, ППУ не смогло расшифровать фразу.
— Да мы и сами нередко ошибаемся, — поддакнул Флэттери.
— Что касается определения разума, — продолжал Хэмпстед. — Все дело в нервном барьере и пороговых возможностях обработки данных вашим компьютером. На сегодняшний день это самое точное обращение…
— Самое точное определение, — поправил Флэттери. — По-моему, он должен был выразиться так…
— Вот он новый Органический Искусственный Разум, — продолжал Хэмпстед. — Следует решать вопросы в порядке их поступления.
— С ППУ явно что-то не в порядке, — встряла Пруденс.
— Скорее, дело не в ППУ, — остановил ее Бикель, — а в системе дешифровки компьютера.
— Так ведь мы эту проклятую систему специально прокачивали через компьютер, — проворчал Тимберлейк. Он открыл глаза и укоризненно посмотрел на Бикеля.
— Немедленно прекратите все подобные попытки, — снова раздался голос Хэмпстеда. — Повторяю: прекратите все подобные попытки. Это прямой приказ.
— Да, а вот это уже похоже на него, — заметила Пруденс.
— Вы ни при каких обстоятельствах не должны пытаться создать неодушевленный интеллект, — продолжал Хэмпстед.
