работников, тому утешению, что давал им бессмысленный ритуал.
Кривоногий, приземистый надзиратель с измазанными грязью коленями и ладонями завел псалом Верного Роста.
— Узрите почву. — Он уронил на пол щепотку земли. — И спящее в ней семя.
Работники, как один, подняли и вновь опустили свои стаканы.
— Узрите воду. — Он окропил пол из стакана. — И даруемое ею пробуждение.
Все подняли стаканы.
— Узрите свет. — Надзиратель поднял лицо к ультрафиолетовым лампам. — И рождаемую им жизнь.
Молящиеся обернули к свету ладони.
— Узрите тяжесть зерна и свежесть листа. — Старший зачерпнул из общего котла и плеснул похлебки своему соседу слева. — И семя жизни, павшее в нас.
Каждый переложил по ложке варева от себя в миску соседа.
— Узрите Корабль и пищу, дарованную Им. — Надзиратель сел. — И радость общества, принесенную Им.
Все приступили к трапезе.
Оукс, оставшийся незамеченным, отвернулся.
«Радость общества! — фыркнул он про себя. — Будь у нас поменьше общество и посытнее жратва, радости было бы куда как побольше!»
Он сделал несколько шагов к обшивке Корабля, за которой всего в нескольких метрах находился вакуум. Мысли его путались.
Этот аграриум мог прокормить тридцать тысяч человек. Вместо того чтобы пересчитывать корабельников, можно пересчитать аграриумы и сложить данные! Оукс знал, что поставки с борта составляют восемьдесят процентов потребляемого Колонией продовольствия. Вот ключ к верным числам! Как он раньше не сообразил?
Но даже в миг озарения Оукс в глубине души понимал — Корабль никогда не позволит ему этого. Проклятая железяка не желала сообщить, сколько людей кормит. Любые попытки произвести перепись населения она сводила к нулю, она прятала гиберкомплексы и путала людей бесчисленными переходами.
Корабль вывел из спячки безымянного кэпа и объявил, что на нижстороне запущен новый проект, не подчиненный указаниям с борта.
Что же… и на нижстороне случаются несчастья, от которых не застрахован даже драгоценный кэп с Корабля.
Какая, в конце концов, разница? Новый кэп — скорее всего клон. А Оукс внимательно читал самые ранние записи в архивах. Клоны — это собственность. Так сказал некто, подписавшийся «МХ». И в его словах чувствовалась власть. Клоны — это вещь.
Предупреждение касательно наших программ генетического развития. Уменьшая время реакции, мы тем самым подталкиваем образец к определенным решениям. Скорость отсекает от определенных вариантов выбора, требующих долговременных раздумий. Всякое решение становится минутным.
Когда бреши в периметре Редута были наконец заделаны временными пломбами, Льюис приказал за день осмотреть и вычистить все помещения. Работа оказалась тяжелой и долгой, и завершили ее уже за полночь, при аварийном освещении. Повсюду воняло хлором, кое-где так сильно, что приходилось надевать дыхательные маски.
Поутру трупы во дворе окатывали струей хлора по нескольку раз, прежде чем кто-то осмеливался прикоснуться к ним — и то не голыми руками, а спешно сваренными из обломков оборудования баграми. Хлор обжигал плоть и проедал ткань, и оттого работа шла еще медленнее.
На четвертом подземном уровне всех поджидал приятный сюрприз — двадцать девять клонов и еще пятеро работников, запершихся в неосвещенной кладовой. Все они были голодны, измождены и перепуганы до смерти. В той же кладовой хранились запасные баллоны к огнеметам, и это позволило Льюису добавить к стерилизации хлором выжигание.
Льюис изрядно удивился, что клоны не напали на пятерых рабочих. Потом ему донесли, что те подняли тревогу, когда узнали о нападении нервоедов, и загнали клонов в кладовую. За время вынужденного заключения между спецклонами и нормалами возникло определенное товарищество. Льюис заметил это, уже когда они выходили — поддерживая друг друга, не разбирая, кто клон, а кто человек. Это было очень опасно. Он отдал строгий приказ разделить их как можно быстрее — клонов направить на расчистку двора, самую опасную работу, а людей поставить, как положено, надсмотрщиками.
Одна сцена особенно взбесила его — когда доверенный охранник, Паттерсинг, заботливо выводил из помещения хрупкий спецклон женского пола. Она была из новой партии, слишком высокая и тощая по человеческим стандартам, со смуглой кожей и огромными глазами. Вся ее серия страдала хрупкостью костей, и Льюис едва не отправил всех под нож — остановило его только то, что они оставались одним из немногих удачных примеров
