Запах был единственной уликой. Она была загадкой, причем невероятно притягательной. Длинные пряди вьющихся рыжих волос спускались до самой груди, подчеркнутой обтягивающей, но вполне целомудренной футболкой. Она зарабатывала чаевые не глубоким декольте, как делали многие другие, а скорее своей природной красотой: глубиной зеленых глаз, линией чувственных губ и несколькими веснушками на аккуратном носике. У нее была молочно-белая кожа и изящные руки, заканчивающиеся зелеными ногтями, покрашенными в тон глаз.
Феей она точно не была — я мог видеть сквозь их маскировочные заклинания, и при виде железного амулета она не начинала нервничать. Также не была вампиром, ибо работала в дневную смену. А Холл сказал, что девушка не оборотень, что подтвердила и моя проверка. Как вариант, она была ведьмой, но аура ничем не выдавала такое происхождение.
Будь она существом из ада, я бы учуял запах серы, но у нее был неповторимый аромат — не совсем цветочный, напоминающий чем-то виноградный, но с нотками индийских пряностей, шафрана или корицы. Я решил, что она какая-нибудь богиня, замаскировавшая свою истинную природу, чтобы свободно жить среди смертных, как делают многие волшебные существа по всему миру. Ее внешность молодой ирландской девушки была еще более бросающейся в глаза, чем даже моя, но сомневаюсь, что она имеет отношение к моей родине. Скорее, к какой-нибудь дальней малоизвестной стране. И я узнаю откуда, даже не спрашивая ничего у нее.
Она улыбнулась, когда я вошел, и мой сердечный ритм немного ускорился. Догадывается ли она, кто я на самом деле, или просто видит молодого парня, как все?
Ее улыбка погасла, когда я направился к столику Холла.
— Так ты сегодня не ко мне пришел? — вздохнула она, надув губы, и я едва повернул к бару.
— Прокидыватель девушек, — иронично захихикал идущий рядом Оберон. Я проигнорировал его.
— Извини, Грануэйль, — да сто пудов это ее ненастоящее имя; скорее всего не обошлось без словаря ирландских имен, — я тут с другом поболтать решил, — ответил я, указывая на Холла.
Она улыбнулась.
— Если это не конфиденциально, я могу присоединиться к вам. Можешь мне верить, я умею хранить тайны.
— Уверен, что так и есть, — ответил я, и она игриво изогнула бровь. Я почувствовал, как на лице расползается глупейшая улыбка.
— Эй, мистер О'Салливан, время — деньги, — позвал Холл, заставив меня повернуться. Я застыл посреди бара, забыв, куда направлялся. Да, время — деньги. Если точнее, триста пятьдесят долларов в час.
— В следующий раз, когда мы пойдем в парк, и ты будешь ругаться, чтобы я не бегал за французскими пуделихами, я тебе вот об этом напомню, — сказал Оберон.
Смутившись, я пошел к столику и сел напротив Холла. Оберон пристроился около окна, поджидая, когда принесут заказ, чтобы выпрашивать у меня аппетитные кусочки.
Холл нахмурился.
— Я чую твоего пса.
— Он под столом, замаскированный, — ответил я.
Глаза Холла расширились, когда он заметил кожаный ремень, пересекающий мою грудь и край рукояти, торчавший из-за плеча.
— Это тот меч, о котором я думаю? — спросил он.
— Да, — ответил я, жадно сделав глоток пива.
— Он каким-то образом связан со вчерашним происшествием?
— Нет, не совсем. Это было подстроено. Наши проблемы только начинаются. Много проблем.
— Мне предупредить стаю? — спросил он.
Оборотни. Стая превыше всего.
— Эй, это же на меня открыли сезон охоты, а не на них, — сказал я, — об этом должны знать только вы с Лейфом. Можете передать ему, когда проснется, что я хочу его видеть. Пусть приходит прямо ко мне домой.
Холл скривился, будто я заставил его лизнуть серебро.
— Ты будешь сам платить за услуги или в этот раз его заставишь?
Он намекал на наш с вампиром договор. У нас с Лейфом было одно необычное соглашение — иногда я платил ему за работу наличными, а иногда натуральным продуктом — своей кровью. (Флиде пришлось об этом умолчать.) Для вампира кровь друида более двухтысячелетней выдержки не просто изысканный пьянящий напиток, но и не менее могущественный. Я делал порез на запястье, нацеживал полный бокал, а потом излечивался. И это было эквивалентом двенадцати часов его работы адвокатом.
Потом тщательно мыл все, следя, чтобы не пролилось ни капли (ну да, у меня паранойя, что кровь попадет к ведьмам). А Лейф платил из собственного кармана за напиток, который сделал его сильнее за все эти годы. Он никогда не демонстрировал силу, так как оно, во-первых, не требовалось, а, во-вторых, наверняка, копил силы, чтобы отмстить Тору.
