плот. Волосы не слиплись от пота, не превратились в подобие вороньего гнезда, хоть богиня и не один день путешествовала в шлеме через многие сотни километров пустынь. Даже более того: роскошная, восхитительная грива заставила бы Малину Соколовски съесть своё пальто от зависти, а кинозвезде для подобной укладки понадобилась бы бригада стилистов. Пахли волосы лавандой и падубом, и я едва вспомнил о том, что надо дышать — забыл от вида такой красоты.
— Я всё поясню, — пообещала Бригита. — У тебя есть чай? Я проделала нелёгкий путь из Тир на Ног.
Я вскочил на ноги и поспешил к прилавку, за которым до сих пор терпеливо ждал своей очереди Оберон.
— Разумеется! — выпалил я.
Заваривать чай для богини огня — это, знаете ли, намного приятнее, чем превратиться в пепел от недовольного чиха этой самой богини.
«Сейчас узнаю»
— Мой волкодав хотел бы поприветствовать тебя, Бригита. Разрешишь ему? А я пока принесу чай.
— У тебя здесь пёс? Где же?
Я убрал с Оберона магическую маскировку и напомнил ему, чтобы тот не зазнавался и помнил своё место. Он потрусил к Бригите, размахивая хвостом точно метроном — маятником. Та присела на один из столиков и улыбнулась восторженности животного.
— Впечатляет. Умеешь разговаривать? — с этими словами богиня связала своё сознание с пёсьим, чтобы услышать ответ.
— И мне, Оберон, Шекспировский Король Фей, — улыбнулась богиня, почёсывая волкодава между ушей рукой в латной рукавице. — И кто же такой Аттикус?
— Вероятно, это я, — осторожно заметил я.
— Правда? В Тир на Ног тебя называли только твоим настоящим именем, так что никто меня не предупредил о том, что ты взял себе это… эту кличку. Вертишься среди смертных как можешь, полагаю. Что до тебя, — обратилась она к Оберону, ладонью приподняв его морду за нижнюю челюсть, — то я слышала, будто ты загрыз человека. Это правда?
Пока вода не закипела, я раскладывал мелколистный чай по пакетикам, но на этих словах отвлёкся и остро взглянул на волкодава. Его хвост бессильно упал между задних лап, а пёс осел на пол и заскулил.
— Я знаю. Я всё знаю и не виню тебя, Оберон, ведь это была моя вина. Это я отправила Флиду к твоему хозяину.
Боги всемогущие! Если она продолжит делиться подобными откровениями, то мне придётся очень постараться, чтобы не разлить кипяток.
— Всё идёт не совсем так, как я планировала, — добавила богиня и начала снимать рукавицы, чтобы было удобнее ласкать Оберона.
Металл доспеха лязгнул по столу, и разлившаяся по помещению магия, что была заключена в рукавицах, стала ощутима. Доспех из божественной кузни
«Вот и он — мой Рубикон. События подвели меня к той грани, из-за которой нет возврата».
«В нормальных обстоятельствах смог бы, но кто-то очень сильно желает, чтобы они не забыли о тебе».
— Погоди, не говори ни слова пока что, — попросил я. — Давай я сначала разолью чай, а потом мы сядем и спокойно поговорим.
— Хорошо. Оберон, не хочешь почесать животик, пока мы ждём?
Бригита положила в чай молоко и мёд, совсем как я. Мелочи, а приятно.
— Благодарю, — сказала вдова, перед тем как глотнуть горячую жидкость и благодарно вздохнуть.
— Всегда пожалуйста, — ответил я, садясь; в этот миг я решил насладиться сюрреализмом происходящего: чаёвничаю с богиней, которую почитаю с раннего детства, прошедшего в городе, на тот момент городом ещё не ставшим. А волкодав где-то внизу громко лакает чай со льдом из глубокой тарелки — присоседился, значит.
Бригита, видимо, тоже прониклась атмосферой Сальвадора Дали, потому что усмехнулась и заметила:
— Это странновато.
— Обожаю странности, — заверил я вдову. — Как минимум те, которые не ввергают в ужас.
