– Где еще четверо?
Старший арбалетчиков ответил:
– Сэр, трое убиты, один ранен. Взбунтовались, – вдаваться в подробности, что оказал сопротивление только один пленник, а остальные погибшие случайно попали под выпущенные болты, он не стал. – Один из наших солдат мертв.
– Кто?
– Велс, сэр.
– Что с раненым фароссцем?
– Перебита рука, сэр. Вон, его вытащили, – махнул арбалетчик в сторону входа в барак.
Вмешался подошедший толстяк.
– С перебитой рукой не возьму, – противным голосом заявил он. – Сдохнет по дороге. И другие тяжелые, если они у вас есть, мне без надобности.
Туронский начальник скривился. Ткнул пальцем в сторону фароссца со сломанной рукой, потом в одного из стоящих в строю:
– Этого и этого добить.
Два арбалетных щелчка – и два мертвых тела.
Обежав взглядом строй пленников, начальник спросил:
– Где еще один полудохлый?
– Среди убитых в бараке, сэр. Именно он начал драку с нашими солдатами.
– Хоть здесь повезло, – вздохнул командир туронцев и, обернувшись к писарю: – Вычеркивай пятерых. Отгоняйте этих в сторону и открывайте второй барак. Дохлятину кончайте, как выведете, потом доложите.
Копейщики отвели фароссцев в сторону, в то время как остальные туронцы занялись обитателями второго барака. Тех так же выгнали наружу, построили, пересчитали, добили нескольких раненых и присоединили к первым.
– Всего девяносто три человека, господин Тарох. Распишитесь и забирайте.
Тарох недовольно надул щеки, буркнул что-то себе под нос, но в протянутом свитке расписался. Спросил сварливо:
– До причалов сопроводите?
– Как уговорено.
Ворота распахнулись, и пленников выгнали наружу. Там же стояла повозка, в которую забрались Тарох и туронский командир.
– Гоните их к причалам, – распорядился он напоследок.
Возница щелкнул кнутом, и повозка бодро покатила вперед. Следом за ней солдаты погнали пленников. Естественно, бегом. Отстающих подбадривали бодрящими тычками копий и живительными пинками. Повозка вскоре скрылась из виду, но солдаты продолжали гнать пленников. Так и бежали до самого города. Вблизи городских стен свернули в сторону реки. Лишь возле причалов им позволили остановиться. Многие тут же повалились на землю, заполошно глотая воздух и заходясь надсадным кашлем. На ногах остались одни нугарцы с примкнувшими к ним выжившими в бою наемниками. Всего около тридцати человек. Не всем далась легко эта пробежка, но ни один не упал, обессилевших поддерживали товарищи. Еще в процессе бега они неосознанно сбились в одну кучку.
Горик Або тупо разглядывал покачивающиеся (а может, это он сам качался) возле причала баржи и никак не мог поверить в увиденное. Над шатром на носу передней баржи вился сразу привлекший его внимание ергетский значок, а с учетом того, каким ремеслом промышляют торговцы этого государства… Наконец, до рыцаря дошло, что ему не мерещится, и он выдохнул:
– Иметь их всех моим конем!
– Горик, ты чего? – спросил Граул.
– На значок над шатром глянь!
Граул разразился потоком ругательств, его поддержали другие. Тем, кто не понял, разъяснили, какая судьба им уготовлена, после чего и они не остались безучастными. Такого вероломства от туронского маркграфа пленные бойцы не ожидали. Что может быть для воина позорнее рабства?
– Чего разорались? По хребту захотели?
Выкрики утихли, но фаросские воины продолжали негромко ворчать.
Лежащих на земле поднимали пинками и гнали на две последние баржи. Погнали было и держащихся вместе бойцов, но вмешался туронский командир:
– Этих лучше разделить. Нугарцы.
Подручные ергетского работорговца понятливо закивали и разделили фаросских бойцов на мелкие группки. Горика Або с четырьмя товарищами направили на первую баржу, Граул попал на вторую, Картаг и Сплит с парой наемников – на третью. Куда повели остальных нугарцев, рыцарь не успел рассмотреть, поднявшись на высокую палубу баржи. Был уверен только, что на головную не направили никого. Не дав пленникам оглядеться, их сразу же загнали в трюм.
