– Всё, что ли? – прошептал Коваль.
– Почти, – грустно улыбнулся Князь. – Осталось собрать у вас оружие и воздать каждому по заслугам. Встаньте полукругом, воины мои.
Мы послушно выстроились.
– Поднимите своё оружие в вытянутой руке.
Как только мы подняли руки, наши мечи и ятаганы засветились и исчезли. И если у парней осталась в ладони лишь «дырка от бублика», то у меня в руке оказался мой крест.
– Благодарю за службу, за доблесть вашу, за верность родной земле!!! – Князь подошёл к каждому из нас и пожал руку. Возле меня он задержался подольше. – Ну, что, крестник, давай прощаться… – Он протянул мне руку, а когда я ухватился за неё, дернул к себе и обнял, похлопав по спине.
– Мы ещё свидимся? – сглатывая комок, спросил я у Князя.
– Всё может быть, крестник. Всё может… пойдем, я попрощаюсь с остальными.
Двигаясь в сторону камня, я обратил внимание на то, что там собралось три группы товарищей. В первой офонаревшим гуртом стояли «Закат» и «Север», к которым уже присоединились те, кто бился с демонами. Вторая группа состояла из Кощея, Лихо, Баю-на и Шурале. Вид у них был ужасный. Создавалось ощущение, что на них долго разворачивался танк.
– Что это с Кощеем? – показал я Князю на нечисть.
– Так они, Саша, не с собаками дрались. Они верховных демонов сдерживали. Если бы не они, полегли бы вы тут все…
Третья группа состояла из моих головорезов, Петровича и Барона. Стояли они кругом, напряженно всматриваясь в центр. Судя по всему, там колдовал Ильдар… и там умирал Борька…
– Кощей, – не приближаясь к нему, пророкотал Князь. – Ты будешь жить.
Тот ничего не ответил, только ухмыльнулся и сплюнул под ноги.
– «Закат» и «Север», – окликнул спецов Князь. – Вы славные воины! Если не испоганите свои тела язычеством, быть вам в раю.
– Расступитесь, – это команда в сторону моих. Парни послушно расступились, и я увидел самую страшную картину за всю войну: мой медик пытался вернуть с того света моего бойца. Ильдар уже вскрыл Борьке грудину и делал прямой массаж сердца.
– Оставь его, – вздохнул Князь, указывая Ильдару на бесперспективность его действий.
– Отвали, – рыкнул Ильдар.
– Оставь его, Волк, – повторил тот. – Его уже не вернешь.
– Я сказал отвали! – не меняя тональности, продолжил Ильдар оживлять Зяму.
– Дракон, Медведь, оттащите его, – приказал Барону и Зимину Князь. Те кивнули и резко схватили Ильдара за руки. Он начал вырываться.
– Успокойся, Ильдар, – зашептал Барон начавшему выть медику. Выл он совсем по-волчьи. – Успокойся, воин, Борька получил своё.
Бесполезно. Полный тоски и боли вой пронзил всё и вся. Кто-то из парней начал всхлипывать, Термит закрыл лицо руками, Микола утирал щеки рукавом, я кое-как сглотнул, подавив всхлип. Господи, за что?! Я не терял своих парней, у нас были раненые, даже тяжелораненые, но убитых – никогда… За что, Господи?!
– Он был славным воином, – тихо проговорил Князь. – Он заслужил свой покой.
После его слов у меня в голове зазвучал колокольный звон. Чуть печальный, негромкий, но подающий надежду. Бросив взгляд на окружающих, понял, что не я один слышу перезвон.
– Нам пора, – громко скомандовал Князь. Возле трупа Чёрного Пса возникли четыре фигуры в черных рясах с капюшонами. Они подняли тело и понесли его в сторону солнца. Возле Штольценберга возникли такие же фигуры. Они тоже подняли, но не самого генерала, а некую черную субстанцию и тоже направились в сторону солнца. А возле Борьки появились четыре фигуры в белых рясах, они накрыли тело Зямы белой тканью, оставив незакрытым лицо, и встали рядом с ним, образовав прямоугольник.
– Прощайте, воины славные! – обратился ко всем Князь. – Прощайте духи языческие, даст Бог, не придется с вами сойтись на узкой тропе. Прощайте и вы, командиры, – это Зимину и Ивлеву. – Хоть и язычники вы, но воинов вырастили славных!
В этот момент с неба ударило три широких луча: перед группой, что тащили Черного Пса, и перед теми, что тащили нечто, извлечённое из генерала. Третий луч упёрся в землю в пяти метрах от нас. На него шагнул Князь и начал подниматься как по трапу. Следом за ним на небесный всход вступили четыре фигуры в белых рясах, между которыми плыл наш Зяма. Я в который раз утёр слезы, Марся сидел на земле и в бессильной злобе бил кулаками в землю. И музыка – всё тот же печальный, но обнадеживающий колокольный перезвон…
– Я, конечно, дико извиняюсь, – разорвал волшебство скрипучий голос Шмулевича. Перезвон резко оборвался, будто головку проигрывателя резко толкнули по виниловой пластинке. – Но куда ви потащили моего ученика?
Князь остановился. Остановились и белые «несуны». Князь подошёл к Борьке, присмотрелся к его лицу и спросил у раввина, показывая пальцем на Боряна:
– Так это еврей?!
