высоте, несмотря на мнимое средневековье. В первую попавшуюся контору, выглядевшую прилично, мы и обратились. И уже через десять минут отправились с энергичным посредником на осмотр предлагаемых к продаже строений. Причём начали с вариантов, которые я обрисовал примерно так:
– Необходимо пять-шесть просторных помещений с печами, плитами, подводом энергии для освещения. Желательно там же жильё, хозяйственный двор, просторная конюшня и несколько вместительных сараев под склад.
– А жильё большое и насколько комфортное? – уточнял клерк.
– Человек на десять-пятнадцать, со всеми современными удобствами. Можно и в башне поселиться. Мне вспомнились шикарные, разнообразные высотные строения на Дне, построенные империей Альтру. – Есть такие?
– Как не быть, есть! Только последний уточняющий вопрос: каков предел средств, которые вы готовы потратить на покупку?
– Скажем так, в пределах восьми-десяти тысяч золотых.
После оглашения такой суммы упредительная улыбка клерка стала двукратно большей, милее и радушнее. Из чего я понял, что мы тотчас попали в разряд особо важных, приоритетных клиентов. И нам начали показывать всё, что располагалось в районе, близлежащем к конторе.
Долго показывали, так как объектов оказалось на удивление много. Часа два с половиной бродили, осматривая, ощупывая и ведя непрерывный диалог со словоохотливым клерком. Кстати, он не стал скрывать и тех причин, по которым так много недвижимости было выставлено на продажу:
– На правом берегу Журавы братья Зундер выстроили гигантскую сыродельню с маслобойней. При том, что они скупают молоко по чуть большей цене, отпускные цены сыра и масла у них капельку ниже, чем у остальных производителей. И они сумели связать треть всех магазинов Рушатрона долгосрочными договорами. Вот многие наши соседи, начав терять привычные прибыли, решили избавиться от хлопотных производств. Некоторые вообще прогорели, ещё какая-то часть пытается перейти на иные виды молочной продукции или вообще перепрофилируются.
Всё, естественно, начальный капитализм во всей его красе. Укрупнение производства ведёт к удешевлению продукции и банкротству конкурентов. Зато потом, оставшись монополистом, можно поднимать цены смело, с лихвой окупая начальное снижение прибылей. Но нам подобное положение дел было на руку, да и со своей продукцией мы ни для кого не могли стать помехой. В любом случае сведения о братьях Зундер у меня засели в голове. Сделал отметку, что следовало выяснить о них всё возможное. Вдруг окажется, что они тоже выходцы из некоего иного, технически развитого мира?
Не знаю, хорошо это или плохо, но подобный вариант откидывать не стоит. Одно дело жить среди поморян, другое – когда рядом имеются люди из иного мира. Тем более с Земли. Несмотря на то что там моя родина, как-то не особенно хотелось оказаться в окружении земляков. Да и мой планируемый бизнес тогда бы быстро накрылся медным тазом.
К финалу третьего часа, когда мы все стали порядочно уставать, а мелькание зданий и складов попросту утомлять однообразием, мать не выдержала:
– Борь, почему ты так долго выбираешь? Как по мне, то в любом из предложенных зданий можно начинать нужное нам производство.
– Жильё меня смущает, – скривился я. – Как можно жить в таких условиях?
Мы как раз осматривали двухэтажный домик, внутри которого царила натуральная разруха. Видимо, здесь никто не жил пару лет, и сюда повадились ходить малолетние вандалы или любители потянуть всё, что плохо лежит.
– Ерунда, – заверял меня отец. – Где надо починим и как следует подмажем. Всё побелим, и через два месяца будет как новенькое.
– Нет, папа. Твои золотые руки нужны будут с первого дня отладки нового производства, и распылять наши силы, а уж тем более твои технические таланты на банальный ремонт – непростительно.
Павлу Сергеевичу ничего не оставалось, как согласно кивнуть на утверждения сына. Потому что создание вальцевых, а потом и распылительных сушилок для производства сухого молока ложится полностью на его плечи. Во вторую очередь он займётся наладкой мембранной технологии для производства сгущённого молока. И только потом, нарастив мощности и создав нужные машины, порадуем поморян шоколадом.
– Поэтому ищем дом, в который можно въезжать сразу, взяв с собой только тапочки и нижнее бельё, – продолжал я, выглядывая из окон второго этажа во внутренний двор. – Ну и эстетическое удовольствие должно доставлять проживание в доме…
Тут и дед Назар вмешался в обсуждения:
– Вот бы нам такой дом, как в Лаповке! – с ностальгией вспомнил он свой родной деревенский дом. Пришлось его сразу осаживать:
– Анахронизм! Хотя мне самому наш дом ещё долго сниться будет… Но он слишком маленький, а нам жильё нужно «на вырост».
– Как вон та башня? – Фёдор ткнул рукой в сторону, где на берегу реки торчало чуть ли не самое высокое сооружение в округе, напоминающее мощный маяк в восемь этажей.
– О! Правильно мыслишь, дружище! – похвалил я его и повернулся к клерку: – Вон то сооружение не продаётся?
– Продаётся… – как-то сразу скис наш гид.
– А чего так грустно-то? – удивился я. – Словно это твой дом родной, который от сердца отрывать придётся.
– Причин много, – пустился тот в объяснения. – Самая главная – это цена, превышающая названный тобой лимит в два раза. И это с учётом того, что при первых продажах башня со всеми прилегающими постройками стоила сорок тысяч золотых. Но за пятнадцать лет упала в цене вдвое. Второй неприятный момент, там внутри давно нежилая зона, с тапочками туда не переселишься. И третий, который скрывать я не имею права, это давняя гибель
