Его кривой клинок медленно – как показалось Джошуа, слишком медленно – летел по направлению к горлу мага. Младший мэтр понял, что не успевает. Не успевает поднять посох, швырнуть заклинание, сотворить хоть какую-нибудь защиту, чтобы избежать, предотвратить, пересилить этот удар.
Сейчас, осознал он, грязный и зазубренный меч безымянного врага прервет его жизнь раз и навсегда. Он даже не успеет зажмуриться.
Так обидно…
Тень слева резко навалилась на него.
Щит с рычащей мордой медленно летел навстречу клинку, окованная кромка столкнулась с ним, отклоняя удар. Краткий миг сознание Джошуа ликовало, потом острая боль перечеркнула левую половину лица, и он рухнул на землю.
Меч одноухого не смог перерезать ему горло, отклоненный щитом, он лишь чиркнул младшего мэтра по щеке, изуродовав ее.
…Еще в тот день Джошуа узнал, как легко может пасть в бою самоуверенный чародей. И как мало значит против фанатика самое эффективное и страшное заклинание. Потому что в глазах одноухого гоблина, в глазах, которые должны были стать для него последним, увиденным в жизни, он не нашел ни ненависти, ни жажды убийства, ни упоения боем.
Только одержимость.
Призрак Прошлого не вел в бой орды, вдохновив их обещанием отомстить за века уничтожения. Он подчинил их, чтобы на трупах павших возродить свой идеальный мир, будь он проклят на веки вечные.
Кай зарубил одноухого скользящим ударом и тут же отбросил еще нескольких выпадом щита.
– Вставай! – рявкнул он.
Рядом пыхтел Паки, образуя в рядах врага нешуточные бреши.
– Вставай, Джошуа!
Нога тянула глухой болью. Хуже было с лицом. Оно горело и ныло. Кровь лилась за ворот щедрым потоком, а слабость душила и перерастала в безразличие.
– Рамил!
Джошуа почувствовал дрожь чужого волшебства.
Мэтр Гаренцворт, навалившись на посох, как убогий на костыль, плел Сферу Защиты. Неяркое поле пузырем окутало вход в переулок, создав между нападающими и отрядом нерушимую преграду. Старший чародей как-то грустно вздохнул, чем отвлек младшего от краткого мига любования изяществом чужого мастерства.
Джошуа приподнялся, почти не застонав от резкой боли в ноге, и коснулся посоха мэтра, делясь своей силой. Тот благодарно улыбнулся и перестал выглядеть столь напряженным.
Гоблины за оградой яростно бросались на невидимую стену и секли топорами и мечами, а некоторые даже пытались грызть зубами.
– Долго нам не продержаться, – грустно заключил мэтр Гаренцворт.
– Майриэль! – крикнул Кай. – Что ты видишь?
– Этих тварей очень много! – отозвалась лучница. – Вся улица заполнена ими! Они… Эй, погодите-ка! Мы не одни!
Словно отзываясь на ее слова, перекрывая воинственные крики гоблинов, зазвучал рог. Только звук его был чистый, звонкий и вселяющий надежду.
Рогу ответил другой, более гулкий. Его песня звучала на несколько тонов ниже, но лилась уверенно.
Ряды гоблинов, напирающих на невидимый барьер, заволновались. Послышались крики и лязг оружия. Боевой клич, достойный самой луженой глотки, взметнулся над улицей, отражаясь от стен.
– Го-о-орн!
Гоблины отозвались на него воплями и неясной руганью. Майриэль, наблюдавшая всю картину целиком, радостно закричала:
– Их окружают!
Джошуа, опираясь на руку Кая, поднялся и постарался разглядеть внезапных спасителей. Общая низкорослость вражеского войска делала задачу вполне выполнимой.
С их позиции он сумел рассмотреть, как из узкого прохода между домами на той стороне улицы показалась группа городской стражи, сомкнувшей щиты. Щиты были не обычные, а ростовые, скрывающие воинов почти целиком и не дающие врагу шанса прорваться. Линия нападающих перекрыла весь переулок, напирая на гоблинов и не давая им продвинуться вперед.
Судя по волнению гоблинов, их окружали со всех сторон.
– Почему они стоят? – пробормотал Джошуа. – Почему не нападают? Чего они ждут?
– Думаю, лучников, – отозвался Кай, глядя на крыши.
Словно дожидаясь этих слов, наверху замелькали легкие силуэты. Воины с эмблемами Римайна на кожаных доспехах занимали позиции. Вооружено большинство было луками, но встречались и арбалеты.
