прежде всего о том, что сердце её свободно. И про этого жениха.
Сердце её свободно. Было. До их поцелуя в убогой каморке, которая теперь казалась самым прекрасным местом на свете.
22
Рыжая Анна разминулась с Евой всего на несколько минут, потому что воспользовалась тёмной лестницей, о существовании которой девушка не знала. Она постучала в дверь, подёргала ручку.
— Чёрт…
Она постучала настойчивей. И ещё подёргала за ручку. Тишина.
— Чёрт… Глупцы. Чёртовы глупцы!
А потом увидела, что внизу, в бальном зале сменилось освещение. И увидела Трофима, с которым совсем недавно играла на одном столе в рулетку. Тогда он мрачно наблюдал за её крупными победными ставками, и по пунцовому румянцу его щёк она сделала вывод, что Трофим нездоров и лучше бы ему вернуться в постель. Сейчас он бежал, извлекая оружие из кобуры, и глаза его возбуждённо горели.
— Весь резерв! — кричал он на ходу дежурному полицейскому. — Весь! Всех сюда немедленно!
Рыжая Анна сделала несколько шагов за Трофимом, и догадка окончательно подтвердилась. Ей не надо было открывать сумочку, чтобы убедиться, что манок Учителя сияет сейчас, как драгоценный камень.
«О Боже», — пронеслось в голове у Рыжей Анны, и ей с трудом удалось подавить свой собственный стон. Если б она было простой женщиной, для многих степенной бюргерской женой, а кое для кого «восхитительной Анной Петровной», она бы по инерции устремилась сейчас за Трофимом. Но она была гидом. Поэтому Рыжая Анна спокойно извлекла шпильку из волос, согнула её и вскрыла замок в комнатку прислуги. Вошла внутрь, даже не пытаясь включить свет.
Оба баула стояли здесь, в темноте. Её оружие — хвала небесам за маленькие радости! — оказалось на месте. Большего ей было не надо. Спрятав его в сумочку, Рыжая Анна покинула комнатку и направилась к бальному залу. Из него уже с паническими криками разбегались какие-то дамочки, да и мужчины из тех, что предпочитали держаться подальше от неприятностей. Рыжая Анна быстро шла им навстречу. Она была сосредоточена, холодна и полна решимости.
23
Платье. Красный шёлк.
Управляющий вдруг понял, что не давало ему покоя. В голове его крутились какие-то ребусы, несостыковки, свербило что-то назойливое, и вот всё начало выстраиваться в стройную картину.
Красный шёлк. Он его уже видел. Только это было давно.
— Знакомое платье, — пробормотал управляющий, глядя вслед Прекрасной незнакомке.
Только это было давно.
Платье. Шёлк. Сейчас такого не достать. Как и настоящее виноградное вино, настоящий кофе и многое другое в дефицитном мире канала, шёлк являлся почти недоступной роскошью. По крайней мере, такие вещи, оставшиеся от великих старых времён, были наперечёт. Хотя дмитровские купчишки из тех лихих, что рисковали снаряжать караваны за Тёмные шлюзы, бывало привозили… артефакты. И вино, и кофе, и ткани, и кое-что ещё. Кое-что, связанное, например, с электричеством и даже… с оружием. Если фортуна позволяла проскочить туда и обратно за благоприятные дни.
Поговаривали, что где-то за зловещими Пустыми землями, чуть ли не у самой призрачной Москвы остались брошенными огромные склады, хранившие несметные сокровища. Артефакты канувшего мира. Склады вроде бы контролировало Пироговское речное братство. Но вопросы эти — и про братство, и про склады — оставались тёмными и опасными; к тому же подобных драгоценных дефицитов в последнее время на канал поступало всё меньше.
Управляющий потёр переносицу. У кого-то к удаче начинала чесаться правая рука, а у него вот место, где сходились его кустистые брови.
Знаменитого на весь канал профессора Щедрина управляющий, конечно, хорошо знал. Как и его покойную супругу, красавицу Настасью Филипповну. Добрые были люди, хоть немного и не от мира сего. А ещё, помимо высокой компетенции в делах хозяйственных, управляющий обладал профессионально цепким взглядом — качества, незаменимые при его работе.
— А что, вполне возможно, — задумчиво произнёс он.
