ты.
Макар нахмурился. Рассеянно похлопал по карманам своего широкого рабочего комбинезона.
— Ты ведь лучший гребец в городе, — тихо добавил Фёдор.
— И что толку? Толку-то что?! — Макар нашёл курительную трубку и кисет с табачком. Если в его голосе и промелькнула гневная нотка, то всё давно прошло. — Посмотри на меня, сын. Посмотри: седой как лунь. Старик. А ведь только-только пятьдесят… Тридцать из них на канале. Да гол как сокол!
— Что это ты, батя, про птиц заладил, — попытался разрядить обстановку Фёдор.
Но отец поднял руку, показывая ему три разведённых в стороны крючковатых пальца, повторил:
— Тридцать. Ты тоже так хочешь?
Фёдор посмотрел на руку отца и снова попробовал пошутить:
— Это три, батя. Не тридцать.
Тот лишь отмахнулся:
— Поверь своему старику, выкинь всё это из головы. Лучше крепко стоять на ногах.
Помолчали. А потом Фёдор улыбнулся, и опять что-то промелькнуло в его глазах, чему они с матерью так и не отыскали определения.
— Гребцам иногда очень везёт, батя, сам ведь рассказывал.
— Вот эта мечта…
Макар прервался на полуслове, потому что чуть не сказал «сгубила мою жизнь!». Но так ли это? Ну, не нажил денег, да все живы-здоровы. Сын, подаренный на старости Богом, подрастает, а они с матерью по-прежнему нежно любят друг друга. Можно сказать, он счастливый человек. Да вот только… в деньгах ли всё дело? Если копнуть поглубже? Или в том… что какого-то главного приключения в его жизни так и не случилось?
На мгновение какая-то тень накрыла лицо Макара. Он набивал трубку дешёвеньким самосадом и думал, что все эти мысли — это всё вирус гребцов, вирус дальних странствий. Плохое дело. Те, кто не сможет с ним справиться, калечат жизнь и свою, и близких, а с людьми ужиться не могут. И эти гиды — у них и близких-то, наверное, нет, — той же породы. И даже хуже, упаси нас от этого!
Вслух он сказал:
— Да, сын, ты прав, иногда им везёт. — Его пальцы быстро раскатывали табак; трубка вишнёвого дерева осталась от лучших времён, когда он и сам был полон надежд. — Но девяносто девять процентов с трудом сводят концы с концами, — вдруг в его глазах мелькнул лукавый огонёк, и он снова добавил, — поверь ты своему старику.
— Никакой ты не старик, батя.
Макар вздохнул:
— Ладно, всё на сегодня. — Настенные ходики показывали начало пятого. — Как обещал. Свободен. Беги в свой «Кролик». Но всё же помни, о чём я тебе сказал.
2
Когда Фёдор вышел на террасу, с Волги потянуло приятной прохладой, хотя до заката оставалось ещё далеко. Как и обещал дядя Сливень, один из лучших столиков был зарезервирован за ним, но Фёдор не спешил присаживаться. Лишь заботливо, чуть выравнивая, поправил скатерть — он собирался сделать сюрприз запаздывающей Веронике. Потом всё же не выдержал и уселся на один из стульев: если не оборачиваться и не смотреть прямо через реку, то тумана на другом берегу можно и не увидеть. Зато совсем скоро вверх и вдоль по течению реки откроется восхитительной красоты закат. Это будет место Вероники, очень подходящее для такого романтического вечера, потому что сегодня Фёдор расскажет ей всё о своих планах, а потом… Юноша мечтательно улыбнулся и машинально провёл рукой по груди. Как и было принято, молодые люди на канале дарили своим избранницам изящные замочки, ключи от которых оставляли себе, а в день будущей свадьбы молодожёны должны будут запереть замочек навсегда, повесив его на резные перила мостика Влюблённых, что у памятника Ленину, а ключ бросить на дно канала. Вот он, ключ, на тесёмке. У самого сердца…
Собравшиеся к вечеру на террасе, по выражению дяди Сливня, «одни богатенькие» с недоумением поглядывали на простоватого паренька, занявшего лучший столик на двоих, но Фёдор не смущался под их пытливо-любопытными взглядами. Он не испытывал зависти к чужому достатку, но думал лишь о своём. И уж кем-кем, а купцом заделываться не собирался точно. Правда, как и бухгалтером… Расскажи о своих планах — Бог посмеётся. А может, и чёрт — так говорили на канале. Совсем скоро Фёдору на собственной шкуре придётся убедиться в справедливости этой пословицы. А пока его пригласил за свой стол, стол гребцов, старинный батин приятель Матвей по прозвищу Кальян, чем юноша был несказанно польщён. Вот Вероника удивится! Фёдор теперь стал серьёзным, сидит на равных с одним из самых известных капитанов и ведёт размеренную беседу. Ну, конечно, не совсем размеренную, но как можно оставаться спокойным, слушая невероятные, манящие истории людей канала? Даже если половина из них — Фёдор готов допустить — выдумки да
