крепежа пулемёта и изо всех сил зажмурился.
— Не надо, — сказал он.
Морячка отпустила край лодки, а потом подтянулась на руках, нависая над Трофимом. Сломанная челюсть мешала ему внятно говорить. Не открывая глаз, с каким-то чудовищно-кокетливым смущением он отвернулся и попросил:
— Ну, не надо!
Морячка склонилась прямо к его лицу. И глаза Трофима раскрылись. Нижняя часть его лица начала припухать, рот раздвинулся узкой щёлочкой, образуя подобие улыбки. Трофим увидел две чёрные чёрточки в море света, яростном пламени, льющемся из её глаз. И тогда что-то внутри него мгновенно перегорело. Невзирая на сломанную челюсть, рот Трофима растянулся в ещё более широкой улыбке. Наверное, посторонний зритель решил бы, что этот человек безмерно счастлив. Морячка отпустила лодку, легко толкнув её от себя. Двигатель по-прежнему работал. И Трофим поплыл в своё, теперь лишённое цели путешествие по Тёмным шлюзам. Он радостно улыбался, с краешка его губ свисала капелька слюны.
16
Когда затаившуюся по берегам тишину разрезала пулемётная очередь, металлическая маска на вагоне-цистерне мгновенно потускнела и застыла. То, что оживляло, давило на неё изнутри, вдруг отпрянуло, как если б его потревожили или потребовали переключения внимания. Но произошло и кое-что ещё: взгляд металлического лица, оказывается, несколько искажал реальность, создавая между вами и окружающим некий невидимый экран, словно вы находились внутри светового поля от фонарика. И как только сила его взгляда рассеялась, Рыжая Анна смогла увидеть нечто гораздо более неприятное, чем обрушенная впереди ферма моста.
— Трофим решил расстрелять Морячку, — бесстрастно сообщил Ваня-Подарок. Новость, наверное, была ошеломляющая, но альбинос просто констатировал факт. — Он у меня на прицеле. — Потом помолчал и всё же добавил: — Господи, какой идиот!
Анна его услышала. Но смотрела только вперёд. В области где-то пониже желудка родился тёмный холод, и это спазматическое чувство желало завладеть всем её телом. Собственно, ещё когда она говорила Подарку, что у них гости, она думала об этом. Об обрушенной в воду ферме моста. Анна слишком долго проработала здесь танцовщицей и слишком хорошо знала Икшу. Несоответствие сигнализировало мутновато-неприятным фоном: в этом месте прямо по курсу никогда не было моста — ни пешеходного, ни какого другого; переход стоял на железнодорожной станции, но станция осталась у них за спиной. Получалось, что…
Пулемётные очереди всё не смолкали. Она заставила себя об этом не думать. Скорее всего, в полицейской лодке происходило что-то очень дурное. Судя по чудовищным репликам капитана Кальяна, что-то не так (совсем не так!) обстояло с Морячкой. Но и это сейчас не имело значения.
Анна решила оставить этот сектор под контролем Вани-Подарка, он справится. Должен справиться. Потому что там, прямо по курсу в воде находилась не совсем ферма обрушенного моста. Замерев, Анна вглядывалась, пытаясь распознать, не показалось ли.
Металлическая маска на цистерне вновь ожила, и наблюдающий за ними взгляд теперь был направлен на полицейскую лодку. Это продолжалось совсем недолго, и вскоре взгляд вернулся, но Рыжей Анне хватило времени. «А ведь ты вовсе не следил за нами. — Анна ощутила пугающую ясность собственной мысли. — Так, Шатун? Гораздо больше ты пытался скрыть кое-что важное для тебя». Этот спазматический ком подкатился к горлу, пальцы несильно сжали тельце спящей крысы.
Зверёк проснулся, удивлённо посмотрел на Анну и опять задремал. Трофим своей выходкой, сам того не желая, сослужил им хорошую службу. Совсем ненадолго он отвлёк внимание Шатуна, и Анна успела увидеть то, что пытались скрыть. Ей хватило времени, и теперь она не позволит сбить себя с толку.
«Подарок необходим мне здесь», — подумала она. Туман по берегам уже заметно потемнел. Ясное утро словно выцветало, небо принялось набухать стылой тяжестью. Анна не отрывала взгляда от того, что сначала приняла за обрушенный в воду мост. Какие-то неясные контуры мерещились и прежде, теперь всё это стало гораздо различимей. Воздух поплыл, пошёл переливами, и рухнувшая ферма заволоклась маревом тёмного пятна. А потом в нём проступили призрачные очертания труб, из неверной мглистости выплыли огромные гребные колёса, пока словно вращающиеся в пустоте, выступил корабельный нос, сквозь который было видно, и Анна почувствовала, как в лицо ей дохнуло тоскливым холодом.
— Там что-то не так. — Капитан Кальян склонился к самому её уху. Она кивнула. Матвей чуть отстранился, он был бледен, вглядывался в то, что ему совсем недавно представлялось остовом рухнувшего моста; его большая рука легонько легла Анне на плечо и показалась сейчас непривычно слабой.
Вовсе сама не ожидая, Анна глухо и нехорошо усмехнулась. Сделалось ещё холодней. Тяжёлый ком внутри вновь пошевелился.
Это был даже не корабль — скелет корабля, мираж, омытый водами смерти, и он оживал, как скелет, обрастал плотью. Анна сжала кулачки, кончики пальцев были совсем ледяными.
