Больше он ничего не добавил, вышел.
Что же, у каждого своя правда. И никого не интересует, Белала Вораш, какая она у тебя.
А какая она? Нельзя сидеть одновременно на двух стульях. Нельзя одинаково честно служить двум разным силам.
«Да я и не собиралась служить!»
Ой ли! Ты же сама добровольно приняла Звезду богов. Совсем еще недавно поездка в Паннонию казалась тебе увлекательным приключением, неопасным и недолгим.
Она сжала в кулаке подаренный Фергом амулет, единственную вещь, которая словно ниточкой привязывала ее к той, далекой жизни…
Будто бы кусочек агата мог передать ей уверенность, которая всегда исходит от самого доктора: «Спокойно, Бела, все будет хорошо. Я же здесь!..»
А потом Хагр притащил плачущего Лоранта, и стало не до самокопаний.
Сначала это был темный узкий коридор. Ферг шел по нему без страха. Он понимал, что спит, а снов бояться нечего. Редко, примерно каждые пятьдесят шагов, горели факелы, но света они не давали, просто обозначали путь. Он даже успел заметить, как здесь тихо, и понять, что за запах пробивается в узкие отдушины под потолком – запах моря. Большой соленой воды.
Стены были сухими и сложены из больших серых, гладко ошлифованных камней. Три факела – полторы сотни шагов. Лестницы, переходы… и вдруг, так бывает только во сне, настежь открытая дверь в полный света и ветра зал, украшенный тонкими резными колоннами. Окна – на все стороны света. За ними башни, дома и крепости большого города. Много светлого, переливчатого шелка, который шевелится под ветром, как знамена. Стрельчатые окна в верхней части украшены белой тонкой решеткой. Нет, это не готика Терры, которой присуща огненная стремительность очертаний, здесь во всем легкая ажурность и тонкость в каждой линии. Здесь общего даже больше с архитектурой Древнего Рима – много скульптур, резных перил и широких лестниц. Но Башни – это что-то особенное.
Ферг такого раньше никогда не видел – ни на Западе, ни на Востоке, ни в одном из трех миров.
А еще в комнате находился гоблин.
Ферг с этим племенем знаком был мало, а в последнее время вообще видел только в бою – на вражеской стороне. Но знал, что гоблин гоблину рознь и что среди них есть и ученые, и даже художники. Да, бо?льшая часть их даже на Альтерре живет бедно, закрытыми общинами, стараясь уйти подальше в леса. Берток говорит, что из них получаются неплохие разведчики…
Этот был немолод, худ, рельефно выступали скулы, а глаза, довольно большие, сидели глубоко в глазницах. Одет он был в серые узкие штаны, на которые сверху спадала легкая туника. Это наводило на мысли о каком-нибудь жарком южном побережье.
Гоблин ему приветливо кивнул, жестом предложил войти. Ферг послушался: он уже забыл, что все происходит во сне, таким реальным казался этот мир.
– Я ждал тебя, – раздался в голове низкий голос. В нем читалось любопытство и уверенность.
Ферг ответил вслух:
– Судя по всему, вы меня знаете. Я вас – нет. Было бы вежливо представиться.
– К сожалению, я тебя тоже знаю намного хуже, чем мне бы хотелось. Ты – Эрно Шорош. Обычный маг, которому удаются необычные вещи. Например…
Он коснулся пальцами собственного запястья там, где на руке у Ферга была татуировка Звезды богов.
– Очень немногим удавалось отказаться от этого. Крайне немногим.
– Я до сих пор не уверен, что избавился от нее…
– Избавился, избавился. Можешь не сомневаться. Иначе мне не пришлось бы искать тебя столь сложным способом… Я маг, мое имя Гарсааш. Многие считают меня Богом…
– Заточенным, – вырвалось у Ферга.
– Вот именно.
– Раньше Заточенными звали других…
– О да! Мои коллеги… слишком… торопились вырваться на свободу. За что и поплатились в конце концов. Они ведь погибли?
– Да.
– Они считали, что кровавые обряды многократно усилят амулеты и жрецам удастся их освободить. Тащить на алтарь всех подряд и резать, как скот на бойне…
Гоблин сокрушенно покачал головой, подошел к окну.
– Кровь кровью… но нужно же и головой думать.
– Значит, вы были с ними заодно…
– Что? Нет, конечно. Я очнулся куда позже, уже шла большая война. Но когда мои… коллеги… погибли, я решил: чего добру пропадать? После них осталось три десятка храмов, около сотни обученных жрецов. Я был слаб. В любом случае формально, – он скривил рот в усмешке, – я могу называться