значение?
И еще, сказала Океан, неужели ты желаешь подруге этого бесконечного существования только ради того, чтобы не разлучаться с ней?
Я задумалась. Жестокий прием – повернуть тревоги против меня, воспользовавшись Джиллиан. Но, несмотря на возможные страдания, я не могла оставить ее умирать.
– Сделай что-нибудь, прошу тебя! – закричала я. По лицу потекли слезы.
От выкрика люди вокруг Джиллиан начали тонуть. Мое неповиновение ускорило процесс для них, но прошло мимо ничего не слышащей девочки.
Океан не поддавалась. Если Джиллиан выживет сама по себе, это одно, но Она не может вмешаться, и нам тоже запрещает.
Я посмотрела на свою милую Джиллиан. Она все еще протягивала руку в надежде, что я спасу ее. Жизнь – всего лишь собрание мелких решений, и каждый незначительный поворот направо или налево в итоге ведет нас к неизбежному концу. Если бы Джиллиан отправилась в круиз на неделю позже. Или умела плавать. И мое решение уехать пораньше. Если бы я задержалась на пару дней, то знала бы о готовящейся поездке.
Океан приказала мне уйти. Немедленно. Но я стояла, глядя на любимую подругу. Джиллиан не сможет выплыть, она не такая сильная. Это я виновата. Как ни глупо, но я сделала шаг к девочке. Океан, казалось, зарычала, приказывая сестрам вмешаться. К моему немалому удивлению, первой среагировала Эйслинг и утянула меня под воду. Перепуганное лицо Джиллиан навечно отпечаталось в моем мозгу.
На ходу Эйслинг меня отчитывала:
– Идиотка! Она же могла тебя убить. Ты ослушалась приказа. И почти под конец службы? Да что с тобой такое? Неужели ты хочешь пустить все коту под хвост?
Эйслинг не останавливалась, пока мы не достигли пустого пляжа. Я не слушала ее упреков. Меня сотрясали рыдания, и ничто не могло бы их остановить. Джиллиан умирала или уже погибла, и я приложила руку к ее смерти.
Моя потеря. Мой грех. Моя вина.
Я думала, что простила Океан. Простила себя и полностью примирилась со своей ролью.
Как же я ошибалась!
Под поверхностным спокойствием все еще бушевали забытые, казалось бы, чувства. Я знала причину, почему никогда не могла до конца смириться со своим положением, хотя сделала тысячу полезных дел. Боль по давно утраченному, когда солнечный день внезапно затянуло чернотой, вернулась с новой силой. Под веками засел страх, что я стала частью того, чего не должна была пережить. Каждый год я прятала его все глубже, но он никуда не делся.
Неудивительно, что к концу службы нам стирали память начисто. Как можно жить, зная, что ты сделала?
Эйслинг, с выражением отвращения на лице, вытащила меня на пустой берег. От хватки ее пальцев у обычного человека остались бы синяки. Сестра небрежно уронила меня на землю и покачала головой. За ее спиной из воды бегом выскочили Миака с Элизабет, подбирая на ходу платья из морской пены. Стоило им оказаться на берегу, как Эйслинг без единого слова удалилась. Сестры обняли меня, поглаживая по голове и бормоча утешения, к счастью, достаточно тихо, чтобы не навредить случайным ушам. Мне было так стыдно.
– Это я виновата! – прорвалось сквозь слезы. – Всегда я виновата.
– Нет, – возразила Миака.
– Это не твоя вина, Кэйлен. Ты не сделала своей подруге ничего плохого. Ты же сама мне говорила: все души проходят через врата. Всякая жизнь заканчивается. Ты не сделала ничего дурного и ни в чем не виновата, – тихо, но настойчиво шептала Элизабет.
– Неправда! Каждый раз это моя вина.
– О чем ты говоришь? Каждый раз? – переспросила Миака.
– Моя семья.
– Что? – удивилась Элизабет.
– Моя семья! – прорыдала я.
Меня захлестнули воспоминания о последних моментах на корабле. Нечеткие и отрывочные, но я помнила своих родных. Их лица стерлись из памяти, но я знала, кем они были. Мы с братьями – я помнила их имена: Алекс и Томми – гуляли по палубе, наслаждаясь волшебством плавучего дома. И мама, наша прекрасная мама… Я позабыла ее черты, но знала, что она была красива. Когда судно начало тонуть, она была со мной, но меня утащило в сторону. Все, что от нее осталось, – это последние слова перед высокой стеной воды: «Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче».
Их повторила на прощание Мэрилин. Я слышала их в каждом кошмаре.
Океан знала, что меня терзает вина за потерю родных, ведь та чертова поездка была моей идеей. Они умерли из-за моего каприза. Хотя Алекс выжил, мне легче не стало. Много лет я гадала, как он справлялся с кошмарами после того, что ему пришлось увидеть и услышать. И я стала частью того, что снилось ему по ночам.
Мэрилин знала: без нее мне придется тяжело, и надеялась, что я продержусь, хотя бы ради семьи. Она специально подобрала прощальные слова, в
