— Мне снился сам царь Александр… — начал один, мечтательно устремив в светлеющее небо глаза и любуясь гаснущими звездами.
Указав на них, он воскликнул:
— Катил кто — то в небе колеса! И звезды собою давил…
— Послал его, верно, Гефест. Он в жерле вулкана богиням кует колесницы в полет, — поучающе отозвался другой.
— Афина Паллада, летя, из пламени вышла с Героем, богам понесла на Олимпе, — добавил юноша.
— А знаешь ли ты, что Геракл себя сжечь сам повелел?
Юноша изумленно взглянул на старшего, а тот продолжил свой поэтический рассказ:
— Вернулся с победы последней, Иолу, царевну, взяв в плен. Геракла жена, Даянира, узнав о красавице той, мужа решила плащом удержать, пропитанным кровью кентавра. Коварный же Несс тот солгал, будто кровь его верности служит. А крылась в той верности Смерть. Был радостно встречен Герой. И с плеч не снимал он женою подаренный плащ. Насыщена ядом кровь Несса. Согнуть торс могучий Героя силилась адская боль. Геракла согнуть невозможно! И предпочел он позору костер!
— Каким же надо быть титаном, чтоб самому в огонь войти! — зачарованно воскликнул юный слушатель.
— Припомни сокровищ костры! Царь сжечь повелел все, что мы взяли. Признайся, спалил что в огне? Не меньше других ты ведь грабил.
Юноша смутился:
— Да пара колечек той «белки», что вместо восторга кусалась.
— Велик Александр в сраженье. И в тяжком походе велик, — заключил старший, поглаживая отрастающую бородку. — А помнишь на фоне огня гетеры нагие плясали?
— Так что ж к золотому шатру гетер тех никак не пускают? Они сложены как богини! — зажмурился юноша.
— Опасны их женские чары. Способны всю силу отнять, — назидательно заключил старший.
— У воина такого, как царь, — любою красой не отнимешь! — воскликнул юноша. — И если в бою он погибнет, богиня Героя снесет на Олимп. И встанет он в ряд там с богами!
— Не время туда попадать Александру. Хоть и знаменье дает нам Гефест: сражаться нам скоро, — напомнил старший.
— Кого же мы не покорили? Уж, кажется, весь мир у ног!
— Наш царь противника найдет. А мы за ним, хоть и к Аиду! Во Мрак, где темная Лета течет, а души ждут там переправы…
— Аида там мы прикуем во славу и всем на потеху! — хвастливо ответил юнец.
— С богами не шутят! Они нас сильнее и злей, — остановил его старший. — Смотри, вот старца отдали охране. Серебряный воинский плащ у перса с седой бородой…
«Гефестово колесо», увиденное в небе юношей — воином, действительно звезды гасило, заслоняя их своим ореолом. Но колесом оно не было.
Это дискообразное тело стало снижаться над лагерем и приземлилось в ближайшем лесу.
Из люка появился глубокий старец в серебряной одежде. Он не стал спускаться по сброшенной лестнице, а как бы пролетел над ее ступенями и бодро зашагал по земле к лагерю воинов Александра.
Но у первых же палаток был схвачен эллинскими войнами.
Заговорил он с ними по — эллински, объясняя, что он философ и прибыл для встречи с Александром Великим.
Но воинам в его речи почудилось что — то чужое от варварского говора. Они взяли его под стражу и повели вдоль палаток.
Шестью огненными столбами пронзило солнце туман на востоке. Пришелец, глядя на своих стражей, подумал:
«Ошибку я здесь допустил, дал выговор свой европейский. Лишь шесть ударений в строке у Гомера, что эллинам близко».
Навстречу им вышел рослый красавец, одетый, как воин. Под туникой — латы, на поясе меч, но алый с золотом плащ на плечах и взгляд, пронзающий, орлиный, выдавали царя — полководца, силой равного титанам.
Нагая гетера, выбежала из палатки, стараясь попасться глаза Александру, но взгляд его устремился дальше и остановился на неизвестном высоком старце.
Перед Александром бдительные стражи преклонили колена.
— Кого мне ведешь, славный воин? — приветливо спросил Александр.
— Вот этот старик рвется в лагерь, увидеть желает тебя.
— Спросили его, кто таков он?
— По — эллински бойко лопочет, но что — то не та его речь. Слова — как из сумки дырявой. Не иначе, заслан к нам перс!
— Что, старец, все Дарию служишь? — пронзил пленника взглядом Александр. — Забыл он Гранике позор?
— От персов я так же далек, как ты от созвездий небесных, — смело ответил старец.