— Прикинуться ты дураком не силься.
— Друг друга мы не понимаем.
— На дыбе с заплечным мастером тебя поймут. Сам царь послушает или правительница Софья, а то мой брат двоюродный Борис Голицын — князь.
Старик встрепенулся:
— Но, князь! Который нынче год?
— От Рождества Христова одна тысяча шестьсот восемьдесят девятый. Иль, может, ты нехристь и от хана иль султана у тебя задание? Иль того хуже, от врага человеческого Сатаны?
— Восемьдесят девятый год? Какую допустил ошибку! С царем увижусь только через девять лет!
— Да ты еще и колдун? Вперед заглядывать берешься! — вскричал Василий Васильевич. — Не знаю, Богом или Дьяволом ко мне ты послан, так говори, что ждет меня?
— Насколько помню, князь, то север…
— Ты врешь, колдун! Тебя я в цепи закую и передам царю! Он за тебя простит меня и никуда не вышлет.
— На цепи времени уж нет, — спокойно ответил старец.
Возок остановился, дверь в него открыли снаружи, и заглянувший офицер заставной стражи спросил:
— Кто едет и куда?
— К царю Петру князь Голицын, не видишь, что ли? — гордо отозвался Василий Васильевич.
— К царю Петру пробраться нынче трудно. Разве что пристроиться в обоз стрелецкий, что на Красную площадь идет.
Голицын сердито захлопнул дверь и крикнул кучеру:
— Гони!
Но как и предупреждал офицер сторожевой заставы, путь преградила вереница розвальней, откуда слышались бабьи причитанья и плач.
Ездовой соскочил с передней пристяжной и подбежал к окну возка.
— На казнь стрельцов везут из Слободы. И бабы, и детишки с ними. Проехать нам никак! Дозволь пристроиться в обоз.
— На казнь везут, и ты меня поставить с ними в ряд осмелился? Запорю насмерть тебя! — гневно кричал князь. Кровь бросилась ему в лицо.
— Как скажешь, князь. Иль будем ждать?
— Нам ждать нельзя, — уж потише сказал Голицын. — Указан точно час и место. Разгоняй посадских сани. Возок с гербом, поди, не розвальни какие, — словно успокаивая сам себя, закончил он.
Ездовой побежал вперед, передав кучеру распоряженье князя, и снова вскочил на переднюю пристяжную.
— Гей! Гоп! Посторонись! Наеду, не спущу! — кричал он, вклиниваясь в вереницу саней.
На каждых сидело по стрельцу с завязанными назад руками. А рядом — баба, а порой — детишки. Все голосили так, что у Голицына мороз по коже подирал.
Старец же вел себя спокойно, решив, что должен увидеть царя, избранного им в Голландии для спасения планеты. Хотя их встреча состоится лишь через девять лет. Подвел прибор.
Караваны розвальней со стрельцами и их семьями сопровождали конные на лошадях с обнаженными саблями.
Когда княжеский возок втиснулся в вереницу посадских саней, конные как бы взяли под стражу и его.
Въехали на Красную площадь через проезд, что рядом с Иверской часовней.
Площадь полна была народу: и розвальни со стрельцами, и конные стражи, и просто толпа зевак, непрестанно крестившихся.
Если смотреть через головы, то на сизом зимнем небе вырисовывались цветные купола собора Василия Блаженного, а на его фоне возвышалось над толпой Лобное место, круглая каменная площадка, куда волокли под руки солдаты привезенных стрельцов. Их ждали два дюжих палача с секирами, которые по очереди рубили буйны головы предавших царскую присягу.
Рядом с Лобным местом на коне сидел сам царь в кафтане Преображенского полка нараспашку, в заломленной красной шапке и, горячась, наблюдал за кровавым действием.
Намаялись палачи, хоть и сменяли друг друга.
Казненного, и голову его, и тело, тут же отдавали в ожидавшие его розвальни с семьей, которой предстояло похоронить его по православному обряду. Бабы не переставали выть и причитать, ребятишки испуганно ревели. Не только старец Наза Вец, но и князь Голицын содрогнулись. Они вышли из возка, отъехавшего в сторону, и вынуждены были наблюдать в толпе за происходящим. На их глазах царь Петр спешился и сам взошел на Лобное место.
— Что, притомились? — спросил он весело палачей. — Людей жалеть надобно.
— Устать им было отчего. Казнено было предателей — стрельцов одна тысяча четыреста сорок два человека.
— А ну давай топор! — обратился царь к одному из палачей. И к ужасу смотревших, ловко заменил умаявшегося палача. Очередной стрелец, глядя снизу вверх на высоченного царя, сказал:
