Но мёртвым ничего этого и не нужно – это нужно лишь тем, кто ещё жив.
Мёртвые – мертвы. И уже никто не узнает, о чём они думали, пока ещё были живы… Пока не погас свет и не кончился воздух…
Впрочем, думать об этом бессмысленно. И для меня лично, и для дела, которое я должен сделать.
Вперёд, вперёд, вперёд… Через валяющиеся вокруг кости, мимо скалящихся из темноты пустыми глазницами черепов…
Довольно просторная каюта? Ну, по меркам субмарины – да, каюта. А вот по меркам обычного человека – конура. Страдающим клаустрофобией здесь точно делать нечего, если только они не возжелают смерти. Нет, это явно не капитанская каюта, для неё ещё рановато – это должно быть помещение главного инженера… Это – тоже не то, это – радиорубка… Здесь вообще проход в центральный отсек… Двухъярусные койки – вдоль борта, трёхъярусные – у центрального прохода…
Здесь скелетов было намного больше.
Они вповалку валялись друг на друге, а вокруг было разбросано оружие – пистолеты «вальтер», «люгер» и карабины «маузер». Стреляные гильзы. Выбоины на стенах и тёмные потёки на стенах.
Немцы… А у вас тут, оказывается, было весело… Вот вам и ответ, о чём вы думали перед смертью…
Уверен, вы думали о том, что всё, что вы делали раньше, – все эти повторяющиеся изо дня в день бессмысленные и ненужные действия, всё это – есть безумие. А затем вы отдались своему безумию раз и до скончания времён. Круто, правда? Свобода от и свобода для. Последние минуты своих никчёмных жизней потратили не на то, чтобы принять смерть достойной человека, а для порыва слабости и отчаянья.
Как же это жалко…
Луч фонаря выхватил из темноты висящий на переборке портрет Гитлера в тяжёлой деревянной раме. Портрет был изрядно испачкан бурыми брызгами.
Очень символично, мать его так.
Ещё какая-то рубка… Ага!
А вот и помещение командира субмарины. На полу – скелет в полуистлевшем офицерском с валяющейся рядом форменной фуражкой, испачканной бурым. На груди – чёрный стальной крест. Не просто выставленный напоказ религиозный символ, а высший нацистский орден. В правой руке – «люгер», вполне целый на вид. В левой – фотография в простой деревянной рамке. Время и мёртвый воздух погибшей субмарины не пощадили её, но даже спустя семьдесят было видно, что на ней трое. Мужчина, женщина и ребёнок.
А вот это уже достойно. Не биться в агонии или безумии ради тщетной попытки прожить ещё несколько лишних мгновений. В конце концов, смерть – это выбор. Своя смерть – в том числе.
И семья. Кто мы, мать его, такие без своей семьи? Пусть мои деды воевали с такими же немцами, как этот неизвестный капитан, но прошлое уже в прошлом. Ненависть не вечна, война не бесконечна.
Я аккуратно снял с кителя офицера «Железный крест» и положил его в левый нагрудный карман. Подобрал «люгер», осмотрел его, вгляделся в неразборчивую надпись готическим шрифтом на золотистой пластине, что была вместо левой щеки, и засунул его за пояс. Немного подумал и разодрал на груди скелета ветхий мундир, сорвав с шеи именной жетон и положив его в другой карман.
Из увиденных мной мертвецов только он один и достоин, чтобы его помнили. Пусть он был врагом, но он был настоящим врагом, а не шакалом. Остальные – шлак и накипь, от забвения которых никто и ничего не потеряет…
Огляделся по сторонам.
На кровати лежал какой-то небольшой футляр, примерно сантиметров тридцать длиной. Взял его, открыл небольшую защёлку, откинул крышку…
Ну, здравствуй, «Регент». Пора бы тебе и выбираться из этой могилы…
Положил коробку в специально приготовленный для этой цели сетчатый мешок, висящий на поясе, развернулся и двинулся в обратный путь. Командор настоял, чтобы брюлик был доставлен непременно в «транспортной упаковке» – вроде как для заказчиков это имеет значение.
В футляре? Ну, пусть будет в футляре… У заказчиков часто на удивление странные, если не сказать большего, запросы и условия. И тут уже хочешь не хочешь, а приходится угождать. Кто-то платит, а кто-то играет музыку и не выпендривается – всё просто.
Глянул на показания приборов – судя по ним, кислорода в баллонах оставалось не так уж чтобы много. Так что задерживаться на субмарине было крайне нежелательно…
Быстро собрал разбредшихся было в поисках чего-нибудь ценного парней и жестами отдал команду к возвращению на поверхность.
Вновь нацепили на ноги ласты, нырнули в воду, которая теперь затапливала и приличное количество второго отсека, после чего открутили крышку торпедного аппарата и начали выбираться наружу.
7
Ронни ждал нас всё в том же месте, где и высадил, а после всплытия помог забраться на борт надувной лодки. Пускай мы и не слабаки, но плаванье туда и обратно вместе с передвижением в водолазном снаряжении по затонувшей субмарине изрядно всех вымотало. Не такая уж это и простая задачка даже для подготовленного человека. А ведь никто из нас никогда серьёзно не занимался дайвингом, и в «Изоляции» собрался кто угодно, но только
