рванулся к ней, осмотрел всё вокруг в поисках какого-нибудь электронного замка или просто рычага, но увы.
Похоже, что теперь мне предстояло двигаться только вперёд.
Перешагнул через одного из мертвецов. Мужчина, белый, лет тридцати. Одет странно – то ли балахон, то ли вообще мантия белого цвета с окантовкой… Грудь вскрыта чем-то вроде топора… А может, и просто ножом – чем чёрт не шутит, учитывая силищу «джейсонов».
Ещё один дохляк. Один к одному как первый, только вместо пробитой груди отрубленная голова.
Так, теперь пошли камеры… Первые четыре открыты – внутри просто месиво из кровавых ошмётков, в которых с трудом угадываются человеческие останки.
А вот эта закрыта, на двери намалёван какой-то непонятный символ. Внутри какие-то шорохи.
Включил фонарик, посветил сквозь зарешёченное окошко… Внутри обнаружилась забившаяся в угол худая девушка в больничной рубахе, держащаяся руками за голову, беспрестанно раскачивающаяся и что-то бормочущая себе под нос.
Выпустить? Угу, и что я буду делать с такой обузой на корабле, полном всяких отморозков? Раз она всё ещё жива в отличие от валяющихся в коридоре балахонщиков, значит, и ещё немного продержится. Зачистим корабль и вернёмся сюда.
Ещё камера. И ещё, и ещё.
Везде одна и та же картина – дверь заперта, украшена одним и тем же символом, а внутри человекоподобное существо, которое ничего не соображает и не реагирует на внешние раздражители. Уже один только свет от фонарика должен был бы вызвать хоть какую-то реакцию, но нет же… Похоже, что это действительно логово Скульптора и все эти девки – его несостоявшиеся жертвы… Которые, тем не менее, уже успели тронуться умом.
Паршиво. До паршивого паршиво.
Ладно, последняя камера осталась. Тоже закрытая, тоже с каракулей на двери, разве что немного иной по очертаниям, но, в принципе, можно даже и не заглядывать… Выбираться… Надо отсюда выбираться, Алекс, надо…
Неожиданно в зарешёченном окне возникло худое бледное лицо девушки лет двадцати пяти, частью закрытое спутанными волосами.
– Кто здесь? – прошептала она, слепо глядя по сторонам…
Не видит? Хотя да, вокруг же темнота – это я почему-то всё более-менее вижу, а она наверняка нет…
Язык английский, акцент янки. Американка?
– Ты не из этих, – прошептала девушка. – Выпусти меня отсюда.
Ну уж нет, подруга. Балласт мне сейчас совсем ни к чему…
Я по возможности бесшумно двинулся вперёд – проход в конце коридора открыт…
– Ты, вонючий сукин сын, – неожиданно зашипела пленница. – Только попробуй просто свалить, и я заору так, что сюда сбегутся уроды со всего корабля! Вытащи меня отсюда, живо!
Однако… А девчонка не промах… Сохранить рассудок и злость в таких условиях? Неплохо-неплохо… Наверняка из новеньких, что ещё не успела сломаться…
Но крики мне сейчас действительно ни к чему. А вариант с тем, чтобы тихо завалить девку, чтобы не шумела, даже не рассматривается – это не в моих правилах.
Шагнул к двери и негромко произнёс почти в самое лицо пленницы:
– А почему бы мне тебя просто не прикончить, дорогая?
Девушка от неожиданности отскочила в глубь камеры, но затем вновь рванула к двери и вцепилась пальцами в решётку.
– Тоже неплохо, – криво улыбнулась она. – По крайней мере, быстро.
Я наградил пленницу тяжёлым взглядом, пару секунд подумал… А затем с лязгом отодвинул наипростейший, но тяжёлый запор. Стальная дверь со скрипом открылась, и я включил фонарик, направив сноп света в сторону.
– Держи. И держись рядом. Только под ногами не путайся.
Ой дурак же ты, Алекс, ой дурак… Сдохнешь ведь когда-нибудь из-за этой своей дурости… И никакие самовнушения, что, дескать, чтобы не предали тебя – нужно предать первым, не помогут…
Всё равно ты так никогда не сможешь сделать.
Протянул фонарик рукоятью вперёд, стараясь не светить на своё лицо. Не из соображений паранойи, а чтобы не сбить невесть откуда взявшееся ночное зрение.
– С-спасибо… – тихо произнесла освобождённая, принимая из моей руки фонарик.
Потом меня будешь благодарить, когда (про «если» лучше даже не думать) отсюда выберемся. А сначала…
– Можешь сказать, что здесь происходит? – спросил я, минуя выход и не услышав шипения закрывающейся автоматической двери, как немного опасался. – Только покороче.
– Это какие-то сектанты, – голос девушки слегка дрогнул. Она шла, стараясь светить фонариком не мне в спину, а исключительно себе под ноги.
