– Три дня.
– У тебя тут вещей на целое путешествие вокруг света.
– Но, дорогая, нужно одеваться согласно статусу.
Он смело ей улыбался, но вдруг почувствовал, что внутри у него – лишь разбитое стекло. Слезы выступили на его глазах, и он тихо выругался.
Коди положила руки ему на плечи.
– Что такое? Ты как-то плохо выглядишь.
– Не знаю. Ничего. – Тах покачал головой. – Я вдруг почувствовал себя очень, очень несчастным.
Долгое время она смотрела на него, затем наклонилась и нежно поцеловала его в уголок рта. Тахион удивленно взглянул на нее.
– Улыбнись ради меня, приятель, – сказала она и сама кривовато улыбнулась.
Тахион выдал:
– Коди, поехали со мной в Вашингтон.
– Что? Ты с ума сошел. У меня нет билета, нет никаких вещей, и с кем останется мой сын… – Она замолчала, чтобы отдышаться. – И кто будет управлять клиникой?
Пара стояла прямо на проходе к терминалу, и остальным людям пришлось проталкиваться мимо них.
– Прошу, я боюсь за тебя.
– Я крикну, если ты мне понадобишься.
– Будет уже слишком поздно.
– Хватит истерик. Это болеутоляющие на тебя так действуют.
– Коди, он хочет причинить нам вред.
– Ты хочешь, чтобы я вызвала полицию и направила их на поиски Блэйза, или нет?
– Нет. – Тах серьезно посмотрел на нее. – Потому что, если его найдут, мне точно придется убить его.
Когда ты совершенно обнажен под ярко-красным одеянием, которое будто содрали с какого-то певчего из англиканского хора, можно почувствовать себя настоящим придурком.
Добавьте к этому еще и то, что из-за волнения у Блэйза был самый невероятный стояк, который он когда-либо ощущал. А может, он просто завелся из- за больших черных свечей и гула тибетских монастырских напевов, иронично думал он, пока Молли вела его в темную комнату, где громко отражались все звуки. Молли увидела его пенис, агрессивно торчащий из-под складок одеяния, и ухмыльнулась.
– Все будет хорошо, – пробормотала она будто сама себе, но так, чтобы Блэйз ее расслышал.
Он не ответил. Это и все, что последует дальше, можно выдержать. Цель была слишком велика, чтобы упустить этот шанс из-за проявления бурного характера.
Джамперы выстроились вдоль стен. Блэйз быстро пересчитал их. Сорок два. Но многие из них не были джамперами. Нельзя прыгать, пока тебя не посвятят в члены общества. Большинство, как Келли, все еще ожидали этого. Блэйз заметил, что парни составляли почти две трети всех присутствующих. Почему? Разве это – чем бы оно ни было – сильнее действует на мужской пол, чем на женский? Как вообще кто-то становится джампером?
Жуткая зеленая пентаграмма была нарисована на замызганном плиточном полу. На стенах виднелись другие оккультные символы. Свастика, голова зловещего козла, 666. Огромная комната освещалась двумя десятками черных свечей, но они лишь слегка отгоняли тени в углы крыши, где те повисали, будто летучие мыши.
В центре пентаграммы стоял низкий стол. Он был непривычной высоты – словно предназначался для алтаря. А три красные атласные подушки, лежащие на его блестящей черной поверхности, навевали еще больше мыслей о кровавом жертвоприношении.
Моли сомкнула пальцы на левом запястье Блэйза и три раза провела его вокруг пентаграммы. С восточной стороны они ступили внутрь, и джамперы издали странный пульсирующий крик. Блэйз едва не засмеялся. Затем из темноты раздался мужской голос.
– Кто пришел на посвящение?
– Всего один, Глава, – отозвалась Молли. – Достоин ли он?
– Он смел. Он искренен.
– Будет ли он служить?
Молли ткнула Блэйза.
– Буду, – ответил он. Видимо, это был верный ответ.
Молли подала знак, и Кент поспешил стянуть с него церковное одеяние. Они все уставились на него. Особенно Келли. Блэйз провел рукой по своей груди. Заметил, что на ней начинают расти волосы. Он стал мужчиной. Он мог отметить этот момент. В тот морг он вошел ребенком. А вышел мужчиной.
– Ложись на стол, – прошептала Молли. – Животом на подушки.
