простиралась дальше ворот, порожденных воображением черной птицы. Вырвавшись за пределы досягаемости стражника, Каллистра завоевала свободу.
Правда, свобода ей представлялась не совсем так.
Она описывала круг за кругом, точно затягиваемая водоворотом, воронка которого становилась все уже и уже. Невозможно было сосредоточиться на чем-то конкретном, потому что вокруг ничего конкретного не было, если не считать ветра и призрачных ворот с их голодным часовым. Небогатый выбор. Каллистра уже испугалась, что променяла одно узилище на другое, что ее жалкие потуги лишь доставляют удовольствие ворону, который в любую минуту, презрев ветер, может появиться и забрать ее.
Тут Каллистра увидела где-то внизу — или это было вверху? — отверстие, к которому ее неудержимо влекло. И скорость ее полета — или падения? — неумолимо нарастала по мере приближения к отверстию. Отверстие расширялось, теперь оно было похоже на одного из цепных псов ворона.
Каллистра провалилась в него… и почувствовала, что к ней вдруг полностью вернулись волшебные силы. Постепенно успокоившись, Каллистра замедлила свой полет, чтобы осмотреться — не маячит ли впереди новая опасность. Ничего подозрительного она не обнаружила, зато сразу узнала место, в котором очутилась. Она снова была в Чикаго — или, вернее, над Чикаго.
Внизу виднелась крыша того самого здания, в котором в мире Серых находился клуб «Бесплодная земля».
Не успев порадоваться обретенной свободе, Каллистра с тревогой подумала о том, почему ее занесло именно сюда. Ей стало еще тревожнее, когда она телепортировала себя в помещение клуба и увидела, что он пуст. Вокруг не было ни тени.
Но нет, не совсем. За одним из столиков маячила одинокая фигура Отто. Глаза его вспыхнули, погасли, затем снова загорелись красноватым пламенем и сфокусировались на Каллистре. Обезьяноподобный молчал.
— Где все? Почему в клубе никого нет? — спросила она. Только очень серьезная причина могла заставить обитателей клуба покинуть его: в клубе они чувствовали себя не столь неприкаянными.
— Идет охота. Все боятся или участвуют.
Каллистра нахмурила брови:
— Что еще за охота? Они ищут Джеремию, так?
— Он очень популярен.
— Избавь меня от твоих острот. — Каллистра перенеслась к столу и предусмотрительно заняла место напротив Отто. — Последнее время ты хорошо информирован. Ты это замечаешь?
Красноватые глазки часто заморгали, потом он снова вперился в Каллистру тяжелым взглядом.
— Я всегда таким был, Каллистра. Мне было просто трудно помнить. Трудно было помнить все.
Разговор начинал ее беспокоить.
— Что ты имеешь в виду?
Словно не слыша ее вопроса, Отто изрек:
— Каллистра, ты нужна Джеремии.
— И где же он? Скажи мне!
— Я его люблю, Каллистра. Так много королей и ни одного имени. Так давно живу, так много забыто. Я помню эльфов. Я многое о них помню.
— Прибереги эту тарабарщину для Ароса! Если Джеремия тебе друг, скажи мне, где он!
— Его взяли эльфы, Каллистра.
Обезьяноподобный был неподвижен как камень — только глаза его двигались. Казалось, им просто
Эльфы?
— Он снова в лапах Ароса. — Тревога не покидала ее — она не доверяла долговязому призраку. — Где Арос мог найти его, если не здесь?
— Он не у Ароса, Каллистра. Он у эльфов.
Теперь Каллистра отлично понимала, почему Джеремия Тодтманн не хотел бы оставаться человеком-якорем, в котором так нуждались ее собратья. От бестолковых ответов Отто она так разозлилась, что при иных обстоятельствах она просто восхитилась бы своей столь человеческой реакцией.
— Это я уже слышала! Скажи же что-нибудь связное! Как это возможно, чтобы он был не у Ароса, если он у…
Отто медленно кивнул, когда смысл ее слов до нее наконец дошел. Глаза его снова вспыхнули, затем погасли, и обезьяноподобный не добавил к своему объяснению ничего, кроме одного слова — имени:
— Оберон.
