Лая и рыча, они дрались, молотя друг друга кулаками и катаясь по земле, а вокруг них стояли солдаты, направив ружья на сцепившихся обезьян. Кое-кто смеялся, наслаждаясь жестоким спектаклем, другие смотрели с опаской. Делались ставки на то, кто из обезьян победит. Обезьяны-предатели стояли вокруг, не уверенные, стоило ли помогать Рыжему. Цезарь предположил, что они не хотели попасть под выстрелы, если людям надоест и они откроют огонь по обеим обезьянам. Он был удивлен, что солдаты до сих пор этого не сделали.
Все внимательно следили за жестокой схваткой, даже Полковник. Увидев подходящую возможность, Цезарь дал знак девочке бежать что есть силы. Ему больно было использовать драку Ракеты для прикрытия, но, наверное, и жестокость может сделать доброе дело. Он ничем не мог помочь Ракете сейчас, но у девочки наконец появилась возможность скрыться.
Мгновенно поняв его, она бросилась прочь от опоры башни, через тюремный двор к разваливающимся многоэтажным казармам, которые шли вдоль одной из сторон каньона. Она пригибалась, пряталась за кучами камней и мусора, направляясь к стене и безопасности. Цезарь старался сдерживаться и не смотреть на то, как она бежит.
«Не останавливайся, – мысленно подбадривал он ее. – Беги, не останавливайся».
Две обезьяны все еще продолжали драться, верха никто не брал. Самец гориллы был крупнее и тяжелее шимпанзе, но Ракета брал упорством и яростью, хотя он прекрасно понимал, что все равно будет окружен врагами, даже если победит. Цезарь когда-то, давным-давно, сам дрался с Ракетой и прекрасно помнил, как быстро и сильно мог ударить жилистый шимпанзе. Он надеялся, что его друг еще долго будет драться – чтобы девочка успела скрыться за стеной, и еще ему очень хотелось прийти ему на помощь. Яростная драка напомнила ему о его собственной сумасшедшей схватке – один на один – с Кобой, перед тем, как бунтарь наконец упал, разбившись насмерть. Цезарю показалось, что эта неприятная история снова разворачивается перед его глазами, но только еще более беспредметно.
«Обезьяны не должны драться друг с другом».
Человек-командир нахмурился, ему явно надоела эта обезьянья драка. Выхватив пистолет из кобуры, он прицелился в дерущихся обезьян. Страх охватил Цезаря, вспомнившего, как Полковник без всякого сожаления пристрелил Перси.
«Нет! – подумал он. – Нет, только не Ракету!»
Полковник нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, заглушив гортанное рычание и лай обезьян. При звуке выстрела и Рыжий, и Ракета застыли, облачко грязи и льда поднялось над тем местом, где пуля ударила в промерзший грунт. Цезарь облегченно выдохнул.
Предупредительный выстрел, не насмерть.
Но эта заминка дала Рыжему шанс одержать верх. Самец гориллы был сильнее и крупнее Ракеты и смог бросить его на землю лицом вниз. Ракета пытался высвободиться, и почти сумел это сделать, но к ним, держа в руке пистолет, подошел Полковник и уставился на Ракету, который был достаточно догадлив и хорошо понимал, что настоящей опасностью был Полковник с его солдатами, а не злобная обезьяна, сидящая у него на спине. В воздухе невысказанной угрозой повис мерзкий запах пороха.
– Сколько вас там всего? – спросил Полковник. – И где остальные?
Несмотря на окружавших его солдат, Ракета хранил молчание; на его лице не было страха, только упорная решимость. Цезарь знал, что никакая сила на земле не сможет заставить Ракету предать Мориса или даже Плохую Обезьяну. Уже не первый раз Ракета рисковал жизнью из-за обезьян. Так что угрозами заставить его говорить было невозможно.
Полковник, должно быть, тоже почувствовал это. Хмуро взглянув на прижатого к земле шимпанзе, он бросил солдатам:
– Очистить территорию. – Потом кивнул Рыжему. – Бросьте его в загон.
Повернувшись спиной к обезьянам, Полковник ушел. Рыжий резко вскочил на ноги и, схватив Ракету за лодыжку, потащил его по обледенелой земле к загону. Ракета извивался, сопротивляясь, но Рыжий делал с ним все, что хотел.
Потом к нему присоединились другие предатели.
Цезарь с ужасом смотрел, как обезьяны-предатели кучей навалились на Ракету и стали бить его, заставляя подчиниться. Гукая и завывая, как дикие звери, которыми они когда-то были, они не жалели сбитого с ног шимпанзе. Обезьяньи кулаки градом сыпались на Ракету, били его без устали, пока он не перестал сопротивляться. Цезарь морщился при каждом ударе. Обезьяны в загоне в ужасе смотрели на происходящее или просто отворачивались от жестокой бойни.
Рыжий отпер замок на воротах загона. Обезьяны, заключенные внутри, попятились от входа, а предатели схватили истерзанное тело Ракеты и бросили его внутрь, прямо под ноги другим обезьянам. Рявкнув на них, предупреждая не вмешиваться, предатель-шимпанзе надел на Ракету наручники и пристегнул цепью к другим обезьянам. Рыжий подождал, когда Ракету закуют, а потом последний раз сильно пнул его ногой. Ракета заворчал от боли – удар пришелся прямо в ребра. Он лежал, распластавшись, на земляном полу загона.
Рыжий презрительно фыркнул.
Запертый в своей клетке, Цезарь почувствовал, как в глубине его горла зарождается рычание. Он не мог подумать, что когда-нибудь сможет ненавидеть другую обезьяну сильнее, чем Кобу в конце жизни того, но Рыжий заставил его поверить в обратное. Даже Коба, в своих худших проявлениях, всегда оставался на стороне обезьян, по крайней мере, исходя из его собственной, безумной, человеконенавистнической позиции. Но Рыжий? Он как со
