Ползач разминулся в дверях кабинета с Бирзинни, которого выносили полтергейсты. Виду не подал. Однако войдя, встал чуть ли не по стойке «смирно»; стоял молча и неподвижно, пока Жарный не отозвался первым.
– У меня есть причины предполагать, что ты участвовал в заговоре.
Старый эльф только моргнул.
– Я не участвовал.
– Дам тебе возможность это доказать.
И снова только дрожание век.
– Спасибо.
– Наилучшее, на которое хватит тебя и твоих иллюзионистов.
– На всю Чурму?
– На все города Империи.
– Это невозможно.
– Это возможно.
– Да. Конечно. Когда?
– Сегодня ночью.
– Да. Конечно. Я могу идти?
– Мои демоны пойдут с тобой.
А ночь тянулась и тянулась. С момента прохода терминатора через Чурму, когда Генерал начал серию быстрых телепортаций, и до двух клепсидр перед рассветом, когда небо загорелось иллюзией Ползача, на улицах города, в закоулках и парках, в порту и в домах шла своим чередом ночная жизнь столицы. Обитатели ее приняли изменения, случившиеся на высших этажах Замка, с холодом и спокойствием, свойственным стреляным политическим воробьям. Посторонний наблюдатель по поведению их и не догадался бы о событиях, случившихся несколькими днями ранее – а уж тем более о событиях продолжающихся, поскольку ни одна из телепортированных с Шестерни персон не высунула пока что носа на улицу – до самого начала операции «Прилив», да и сама операция длилась не дольше, чем несколько фитилей, и немного оказалось свидетелей непосредственных действий урвитов. Прежде всего потому, что урвиты по определению предпочитали действия внезапные и скрытые; вдобавок в основном они были незаметны для не-урвитов или персон, лишенных артефактных субститутов дымника (как, например, популярные в высших сферах, хоть и предельно дорогие, «белые очки»).
Когда там появился Генерал с отрядом из Шестерни, в крепости Баурабисса пребывало около тысячи урвитов – и ни один из них не принес еще присягу Бирзинни. В ближайших казармах и в своих домах в пределах города находилось еще пять тысяч. В сумме это составляло примерно треть Армии Ноль, костяк корпуса урвитов Империи, который с момента его создания находился под командованием Железного Генерала. Мог ли он поэтому быть уверен в верности каждого из урвитов? Нет, конечно нет. Но с большой долей вероятности он мог делать ставку на верность урвитов как сообщества: традиция, неотделимой частью которой и являлся Железный Генерал, определяла понятие урвита так же сильно, как и сама возможность использовать магию. Предав ее – традицию, – они предали бы самих себя, собственное о себе представление.
К моменту появления Железного Генерала переговоры между Бирзинни и штабом Армии Ноль дошли уже до той типичной для подобных ситуаций мертвой точки, которая означала просто убийственную для какой-либо дипломатии конкретизацию «неприемлемых условий» для обеих сторон. Все чувствовали, что находятся в патовой ситуации: никто ничего не выиграет, если попытается изменить нынешнее положение, потому что оно – лучше любых изменений. Ни одна из сторон не могла в своих уступках податься ни на шаг, не ослабляя тем самым собственной позиции – вплоть до опасности полного проигрыша включительно.
Ибо Бирзинни осознавал, что не обладает достаточными силами, чтоб раздавить урвитов: посылать против них обычную армию было бессмысленно, а вышколенных урвитов за узурпатором стояла всего-то пара дюжин, в основном это были люди из Разведки, исключенные из структуры Армии Ноль и подчиненные напрямую Генеральному Штабу, не слишком податливые к влиянию Железного Генерала – больше теоретики и технари, чем, собственно, урвиты.
Но и в Баурабиссе понимали бессмысленность каких-либо радикальных шагов против нынешнего состава владык на Гавре, поскольку актуальный геополитический контекст не давал, похоже, надежды на успех предприятия в перспективе более долгой, чем десяток-полтора дней: Птах стоял на границах, Птах переходил границу, а Птах – что казалось очевидным в свете едва лишь провозглашенного договора – был союзником Бирзинни, и Птах несомненно обладал достаточным числом вышколенных для боя урвитов. Поэтому в более отдаленной перспективе ситуация для Вига-Вигоня и верных не выглядела удачной: время работало против них. В конце концов Птах вышлет изменнику подмогу; это может случиться даже раньше, чем сам Бирзинни мог бы надеяться, поскольку перед лицом несомненной слабости партнера Диктатор придет к мысли, что одним ходом сумеет сорвать весь банк – и тогда он бросит на Чурму своих урвитов, чтобы «защитить» город от повстанцев из Баурабисса.
Чувствовал ли и Бирзинни этот клинок на своей глотке? А если даже и чувствовал – могли ли сделать что-то большее, продвинуться еще дальше,
