где ему в голову впервые пришла мысль о том, что письмо незнакомца могло бы изменить всю его жизнь.
Потом пришел черед неприятных вопросов, которые он задавал самому себе и никак не мог ответить. Что он будет делать, если в Облачном городе не найдется подходящего фрегата, идущего в сторону Альтимея, и придется ждать? Как он расплатится с капитаном, если закончатся деньги? Какие опасности поджидают его в Альтимее, не говоря уже о самой Жемчужной гавани? И почему «Роза ветров» совершенно не испытывает недовольства от того, что у нее на борту водогляд?..
В конце концов, он отважился на то, о чем и помыслить не смел в первый день, – заговорил с помощником шкипера, когда утром повстречался с ним на палубе.
– Скажите, господин Катри…
– Ну какой я «господин»? – перебил моряк с усмешкой. – Для своих я «папаша Катри», а для тебя – просто Катри.
Глинн чуть-чуть помедлил.
– Скажите, Катри, а почему «Роза ветров» не пытается избавиться от меня? Вы же знаете, кто я такой на самом деле, вы сами сказали об этом тогда, на причале. Почему ваш фрегат относится ко мне не так, как большинство остальных?
Помощник шкипера посмотрел на Глинна, как тому почудилось, с легкой жалостью. Должно быть, настоящему моряку такой вопрос показался глупым. Глинн смутился еще сильнее и уже хотел было, извинившись, убраться куда-нибудь подальше, но Катри взял его за руку и подвел к борту «Розы ветров».
– Что ты видишь вокруг, парень?
Глинн честно огляделся, прежде чем ответить. Солнце только начало свой путь по безоблачному небу; «Роза ветров» шла под всеми парусами на северо-восток и была одна-одинешенька посреди Океана, казавшегося по-настоящему бескрайним. Когда он плыл в Ниэмар, погода стояла пасмурная, грозовые тучи предвещали недоброе, а теперь попутный ветер подталкивал его в спину.
– Я вижу пустоту, – сказал он и прибавил, краснея – Я читал… в одной старой книжке… это ведь был вопрос из «Семи качеств настоящего морехода», верно? Впрочем, я не мореход, я просто…
– Водогляд, – снова перебил Катри, и на этот раз Глинну показалось, что моряк слегка занервничал. Наверное, ему не стоило хвастаться своей ученостью перед человеком, который в последний раз держал в руках книгу лет этак в десять, в эльгинитской бесплатной школе. – Ты
– Я не сержусь, – сказал Глинн, окончательно сбитый с толку. – И… да, все верно, меня ничему не учили. Я просил… я умолял! За братьями бегал хвостом, они ведь навигаторы – все четверо, – и им столько всего известно о море, о фрегатах, о самом Великом шторме. Но меня лишь ругали да отправляли прочь. Пока я не ушел совсем.
– Четыре брата-навигатора, подумать только. – Катри обхватил рукой небритый подбородок и покачал головой. – И отец – тоже из наших? Да-а, нелегко тебе пришлось, парень. Навигаторы ведь недолюбливают водоглядов не из-за пустых суеверий. Фрегаты в вашем присутствии перестают выполнять приказы, начинают чудить, а то и чего похуже. Водогляд на борту – значит, капитана ждут бессонные ночи и тревожные дни. Мой друг Карион оказал тебе большую услугу, когда согласился отвезти в Облачный город. У него сильная воля, у Кариона. Но скажи-ка мне вот что: неужели ты ни разу не попытался применить свой дар
– Отчего же, пытался, – ответил Глинн, криво ухмыльнувшись. – Не вышло.
Катри уставился на него с сомнением во взгляде.
– Отец как-то взял меня на встречу с одним человеком, – начал объяснять Глинн, и воспоминания вдруг захлестнули его, так что к горлу подкатила тошнота. – Много рассказывал о том, до чего же это важная персона, и просил быть внимательным, очень внимательным… Я все никак не мог взять в толк, зачем нас знакомить, если от меня в конторе меньше пользы, чем от какого-нибудь посыльного. Но когда мы с этим торговцем пожали друг другу руки, я испытал такое чувство, будто… будто поменялся с ним местами.
– Этого твой отец и добивался, – понимающе проговорил Катри. – Это полезно для дела!
– Возможно. Только ничего не получилось – спустя всего мгновение я упал и начал биться в конвульсиях, так что встречу пришлось отложить. – Вторая и третья попытки окончились столь же бесславным образом, что и первая, но рассказывать об этом чужаку все же не стоило. – А потом… потом я уехал, чтобы поступить в Ниэмарский университет. Отец сопротивлялся, но если бы он и впрямь хотел, чтобы я остался, то не ограничился бы словесными угрозами. Что ж, без меня им всем спокойнее.
– Эх, бедолага… – Помощник шкипера сочувственно похлопал Глинна по плечу. – Похоже, твой папаша знал о водоглядах немногим больше тебя. А ведь когда-то их было много! «Когда-то» – это тысячи и тысячи лет назад, до пришествия Основателей и некоторое время после. Они были уважаемыми людьми, и не зря: в мире, где почти везде вода, тот, кто может видеть в ней недоступное остальным, способен многого добиться. Хоть и говорят, что кровь
