дне. Скрыться. Возможно, найти себе другое логово для засады.
Взгляд его лихорадочно обшаривал поле бойни. Патту дотронулась до раздавленной подвески, запутавшейся в волосах.
– Надо бежать, – прошептал савант. – Надо… бежать…
Он шагнул к трупу хакавая. Грудная клетка птицечеловека была разорвана, ребра торчали переломанной решеткой, внутри оплывала пестрая масса органов.
– Крылья. – Гест рванулся к бронзовым палашам – ими чужинцу удобнее было орудовать, чем ножами из зубов.
Патту упала на колени рядом с трупом с другой стороны, вспарывая почти черное мясо алмазной пилой.
– Ну же, – бормотал Гест, приматывая скользкие от зеленой щелочной крови кости к собственным предплечьям, – ну же… неужели не выйдет… здесь же всего две сотых «же», сколько нужно, чтобы оторваться…
– Крепче, – скомандовала Патту. Ее пальцы нашарили мокрую веревку, навязали привычный узел. – Вот так.
– Держись за шею, – бросил Гест. – Я…
И в этот миг впереди, под сокрушающий волю и разум рев, в фонтане сверкающих ночесветками брызг из моря поднялась голова заратана.
Вода скатывалась с панциря, унося клочья дерна и комья зелени. Словно в дурном сне, Патту во всех подробностях могла разглядеть голову размером с океанский корабль: костяные плиты загривка, и складки морщинистой кожи, и бельма глаз, и змеиная шея, и крючья беззубых челюстей. Заратан не то хрипел, не то ревел, набирая воздух в легкие и выпуская сквозь огромные склизкие дыхала на темени, все чаще и глубже. Капитан знала, что последует за этим, но, парализованная, не могла сдвинуться с места.
– Держись! – заорал савант едва слышно за грохотом волн, подхватывая Патту на загривок.
Чужие крылья ударили о воздух раз, другой, третий. Савант оттолкнулся от голого панциря исполинской черепахи и вместе со своей ношей взмыл в воздух за миг до того, как место, где они стояли, захлестнула волна.
Чудовище скрывалось под волнами. Всхлипывая от натуги и задыхаясь, Гест взмахивал крыльями, с трудом набирая высоту, и с этой высоты Патту видела, как гигантский ящер уходит в глубину – сначала голова, потом передние ласты, потом горб панциря, усеянный рядами янтарных шипов. Скрывались под водой исчерченные пламенными гематрическими символами плиты фотонных компьютеров на спине зверя-аспидохелона. Вот уже все тело заратана ушло из виду, и только золотое свечение пробивало кипящую пену.
– Тебе не уйти, – прохрипел Гест голосом старухи Чикчарни.
Из глубины поднимались танифа.
Разумом Патту понимала, что мелкие – не больше восьмисот шагов в глубину – океаны ДаниЭдер не могли вместить в себя по-настоящему огромных чудовищ. Но рассудок отступал перед ужасом, и страх заставлял поверить, что танифа были именно такими. Их невозможно было поймать взглядом, как заратана: только серые тени проплывали под волнами, только резали воду острые плавники выше самых высоких мачт, только немигающий черный глаз посмотрел ввысь. Хранители
Движения златопламенного панциря под волнами становились все суетливей, все лихорадочней. Заратан метался, не в силах уйти от врага, не в силах разорвать кольцо. Вот показалась на миг над водой жуткая черепашья башка и тут же ушла из виду. Мелькнула серая тень, и темная вода стала еще темней. Тени проскальзывали все ближе, все стремительней.
Потом золотое сияние погасло, и только чернела бурная вода, в которой даже ночесветки гасли, отравленные божественной кровью. Кричали в отчаянии кестеры.
Гест пристанывал на каждом вздохе, на каждом взмахе чужих крыльев. Патту понимала, что долго они не продержатся в воздухе – может быть, достаточно, чтобы вода успокоилась, чтобы опуститься на волны и, может быть, найти обломки, за которые можно зацепиться. И что дальше? Как выбраться из ночного моря?
Они умрут от голода раньше, чем выплывут в обитаемые места.
И все ж лучше так, чем пойти на корм пожирателю душ.
– Хай-и! – вскрикнул Гест, раскинув крылья в последнем судорожном взмахе, и Патту увидала парус.
По ночному морю, оставляя за собой белокипящий след ночесветок, неслась, влекомая змеем-парусом по невидимому следу феромонов из раздавленной подвески, «Аремата».
Они сидели на палубе под бумажным фонарем, полным светлячков. Булькал на спиртовке котелок, полный рыбного супа. Довольно курлыкали курсовые птицы, воссоединившись с источником феромонов, который вел корабль через бурные моря, подобно мифическому амулету-компасу. Команда вернулась к своим обязанностям и будничным делам, но над «Арематой» висела странная тишь, как после бури.
– Что теперь? – спросила Патту, не выдержав.
Гест отхлебнул из пиалы.
– Теперь вы вернетесь в ближайший порт. Я распрощаюсь с вами всеми и начну ловить способ подняться к поверхности и заработать на билет в
