Висенна сняла повязку со лба. Сияние, исходившее от диадемы, было ярче света факелов и освещало мрак. Коридор привел их в пещеру попросторнее. Корин тихонько присвистнул сквозь зубы. Под стенами стояли сундуки, мешки и бочки, громоздились кипы конской упряжи, тюки шерсти, оружие, инструменты. Несколько сундуков были разбиты и опустошены. Другие были полны. Проходя, Корин видел матово-зеленые груды яшмы, темные куски жадеита, агаты, опалы, хризопразы и другие камни, которых и не знал. На скальном полу, кое-где искрящемся блестками брошенных золотых, серебряных и медных монет, лежали, небрежно сваленные, кучи мехов – бобров, рысей, лис, росомах.
Висенна, не задерживаясь ни на миг, направилась к дальней каверне, значительно меньше и темнее. Корин направился за ней.
– Я здесь, – отозвался темный, неприметный силуэт, лежавший на кипе тряпок и покрывающих землю шкур.
Они подошли. Связанный человек был низким, лысым, толстым. Огромный синяк расползался на пол-лица.
Висенна притронулась к диадеме, халцедон на миг вспыхнул ярким светом.
– Не нужно, – сказал связанный. – Я тебя знаю. Забыл, как тебя называли. Знаю, что у тебя во лбу. Не нужно, говорю же. Напали, когда я спал, отобрали мой перстень, уничтожили жезл. Я бессильный.
– Фрегенал, – сказала Висенна. – Ты изменился.
– Висенна, – буркнул толстяк. – Я вспомнил. Думал, это будет мужчина, потому послал Маниссу. С мужчиной моя Манисса справилась бы.
– Не справилась, – похвастался Корин, осматриваясь. – Хотя нужно отдать должное покойнице. Старалась изо всех сил.
– Жаль.
Висенна оглядела пещеру, уверенным шагом направилась в угол, носком сапога вывернула камень, из ямки под ним достала глиняный горшок, замотанный пропитанной жиром кожей. Разрезала ремешок своим золотым серпом, вынула свиток пергамента. Фрегенал со злостью наблюдал за ней.
– Ну и ну, – сказал дрожащим от злости голосом. – Что за талант, поздравляю. Умеем отыскивать спрятанные вещи. Что мы еще умеем? Ворожить на бараньих кишках? Лечить вздутия у телух?
Висенна листала страницу за страницей, не обращая на него внимания.
– Интересно, – сказала минуту спустя. – Одиннадцать лет назад, когда тебя изгнали из Круга, исчезли некоторые страницы из Запретных Книг. Хорошо, что они нашлись, да еще и с комментариями. Ты даже решился использовать Крест Альзура, вот так-так. Не думаю, что ты забыл, как кончил Альзур. Говорят, несколько его тварей все еще кружат по миру, в том числе и та последняя: вий, который убил его самого и разрушил половину Марибора, прежде чем удрать в леса Заречья. – Она сложила несколько пергаментов вчетверо, спрятала в карман на округлом рукаве кафтана. Развернула следующие.
– Ага, – сказала, морща лоб. – Формула Древокорня, слегка измененная. А тут Треугольник-в-Треугольнике, чтобы вызвать серию мутаций и огромный прирост массы тела. И что же послужило тебе исходным существом, а, Фрегенал? Что это было? Выглядит как обычный телифон[14]. Фрегенал, тут кое-чего не хватает. Надеюсь, ты знаешь, о чем я?
– Рад, что ты заметила, – скривился чародей. – Обычный телифон, говоришь? Когда этот обычный телифон сойдет с перевала, мир онемеет от ужаса. На миг. А потом завопит.
– Ладно-ладно. Где заклинания, которых тут нет?
– Нигде. Я не хотел, чтобы они попали не в те руки. Особенно в ваши. Знаю, весь Круг мечтает о власти, которую можно благодаря им получить, но – нет. Никогда не удастся вам создать нечто хотя бы вполовину настолько ужасное, как мой кощей.
– Кажется, тебя крепко приложили головой, Фрегенал, – спокойно сказала Висенна. – И это, среди прочего – причина, по которой ты до сих пор не можешь связно мыслить. Кто тут говорит о создании? Твою тварь необходимо уничтожить, убить. Простым методом, реверсируя связывающее заклинание, то есть – Эффектом Зеркала. Понятное дело, связывающее заклинание было подстроено под твой жезл, поэтому нужно будет перестроить его под мой халцедон.
– Слишком много этих «нужно будет», – огрызнулся толстяк. – Ты можешь сидеть здесь и «нужнобудить» хоть до судного дня, моя ты премудрая девица. Откуда смешная мысль, что я выдам связывающее заклинание? Ты не вытянешь из меня ничего, ни из живого, ни из мертвого. У меня стоит блокада. Не таращись на меня так, а то камешек тебе лоб прожжет. Давай, развяжите меня, а то все у меня затекло.
– Хочешь – пну тебя пару раз. – Корин улыбнулся. – Это возобновит кровоток. Кажется, ты не понимаешь, в каком положении оказался, лысая балда. Вот-вот здесь окажутся селяне, которых ты крепко достал, и с помощью четверки коней разорвут тебя на куски. Видел когда-нибудь, как это бывает? Сначала отрываются руки.
Фрегенал напряг шею, выпучил глаза и попытался плюнуть Корину на сапоги, но из положения, в котором находился, было это непросто – только заплевал себе бороду.
– Вот, – фыркнул, – вот какое мне дело до ваших угроз! Вы ничего мне не сделаете! Что ты вообразил, бродяга? Ты влез в дела, о которых и представления не имеешь. Спроси ее, зачем она здесь? Висенна! Объясни ему, кажется, он считает тебя благородной спасительницей страждущих, воительницей, которая сражается за бедняков! А тут речь о деньгах, кретин! О серьезных деньгах!
Висенна молчала. Фрегенал напрягся, скрипя веревками, с усилием перевалился на бок, сгибая ноги в коленях.
