Я открываю глаза, и цветные танцующие пятна медленно и неохотно покидают поле зрения. Передо мной сидит по-турецки моя жена, неотрывно глядя своими огромными глазищами.
– Ты вернулась…
– Ну разумеется, Рома. Как я могу оставить тебя в такой момент?
– А чего тогда?.. – я не договариваю, потому как сам уже вижу в голове моей жены ответ.
– Вот именно, – вздыхает Ирочка. – Тебя ничего не должно было отвлекать. Ну я и не отвлекала. Но это не значит, что я оставила бы свою главную половинку без присмотра. Мало ли что… Если бы ты имел обыкновение почаще заглядывать в мысли своей любимой жены, этот фокус у меня мог и не пройти.
Вместо ответа я привлекаю её к себе, и Ирочка с готовностью подставляет лицо и губы под поцелуи.
– Ладно, Рома. Мне надо бы сгонять за нашей Радостью…
– Не понял? Ты… оставила её у бабушки?
– А ты бы желал, чтобы в разгар сеанса она села тебе на голову и принялась облизывать, вереща от избытка чувств? – хмыкает Ирочка. – Вряд ли зверюшка стала бы спокойно взирать на лежащее бесчувственное тело своего любимого хозяина. Она приняла бы все возможные меры, чтобы вывести тебя из такого состояния.
Да, это правда. Маленькая соня любит своего хозяина и не понимает всей ответственности, лежащей на нём.
– Всё, я за Нечаянной радостью, покуда она не умерла от горя, что её бросили, – Ирочка встаёт с пола. – А ты, о мой Великий Спящий и всё такое, слетай в лесок, пожалуйста. Набери там…
Ирочка перечисляет фрукты-орехи, которые следует взять, а меня вдруг разбирает смех. Ты можешь быть хоть трижды Всевидящим, только что вернувшимся из Запределья, но это не избавит тебя от необходимости выполнять хозяйственные поручения супруги.
– Всё, Рома, время пошло!
Ирочка выпархивает через входной проём, и только тут я обнаруживаю на свей голове обруч мыслесъёма. Блин горелый, теперь надо стирать конец записи. Для истории он не имеет никакого значения…
– Вот это да-а-а!
Биан теребит себя за оба уха. Нет, всё-таки непрактично это, как хотите. Вот папа Уэф сейчас перебирал бы себе чётки, с большей или меньшей скоростью. Уот вертел бы свой карандашик пропеллером. А тут уши, да не чужие, свои… Надолго ли хватит?
Народ смеётся, уловив мою мысль. На экране мелькают кадры боевика, снятого мной методом сверхъестественной съёмки. Маленькие зелёные человечки вовсю лупят из автоматов, пыль столбом… Я вглядываюсь. Объёмный экран воспроизводит картину в реальном масштабе один к одному, и всё это дело донельзя напоминает битву в крольчатнике. Низкие нависающие потолки, крохотные клетушки… Странно, а я воспринимал во сне это всё иначе…
– Ничего странного, – улавливает мою мысль Биан. – Ты же воспринимал это всё глазами своего «носителя», в его масштабе и сообразно его понятиям. А сейчас видишь своими глазами, в компьютерной обработке.
Начальник поворачивается ко мне.
– Всё, Рома. Второй пикник по поводу устраивать не будем, работы много. К тому же, думаю, в самое ближайшее время тебе станет не до пикников. Ну, а пока всё не началось, тебе предстоит найти-таки объяснение того твоего видения. Это нужно сделать, Рома. Осталось две смены.
Биан глядит грустно.
– Это не моя прихоть, пойми. Расчёт прогноз-машины даёт полную гарантию безопасности только до указанного срока, не далее. Так что уж ты постарайся.
– Я не постараюсь, шеф. Я сделаю, – говорю я. И откуда что берётся?
– Ты не забыл, какое сегодня число?
Ирочка прихорашивается перед стеной, превращённой в огромное зеркало. Встряхивает крылышками, оправляет пёрышки, любовно оглаживает круглый живот.
– М-м… Тридцать третье.
– Верно. Ну и?
