Гибкий шланг с крохотной телекамерой на конце осторожно высовывается за край дверного проёма, оглядывает помещение. Комната как комната, синтетическая циновка на полу, шкаф с раздвижными створками, оклеенными зеркальной плёнкой, микроволновка… Обычная обстановка бедноты.
– Здесь шестнадцать ноль пятый. У нас всё чисто, господин.
– Принято. У вас всё чисто. Переходите в боковой отнорок и далее.
– Да, господин.
Ну вот, другое дело. Резан, он дело знает немногим хуже Бывалого, зато и не выёживается. Всегда корректен, подтянут, чётко и безукоризненно выполняет команды…
И потому особенно опасен.
Тёмная фигура бросается из двери в дверь, на ходу стреляя из автомата вдоль коридора. Пули с визгом рикошетят от пола и стен, мы втроём отвечаем огнём.
– Унылый, Зуб, за ним! Я прикрою!
Граната, крутясь, летит нам в лицо. Я отпрыгиваю в дверной проём, падаю на пол. Хорошо, что в этих бедняцких общежитиях комнаты узкие, и двери понатыканы подряд…
Грохот взрыва, визг осколков и отчаянный скрежещущий вопль. Похоже, свалило Унылого… Не везёт ему…
– Долбила, Рваный, ко мне! Остальным продолжать прочёсывание!
В коридоре оглушительно бьют автоматы. Я выскакиваю из двери, плашмя падая на пол, и тоже открываю огонь. Теперь этому уроду не высунуться.
Тело Унылого лежит поперёк коридора, служа мне и Зубу прикрытием. Вероятно, после взрыва гранаты он ещё был жив. Да, весьма вероятно, бронежилет хорошо держит осколки. Но сейчас в нашу «баррикаду» впились с полмагазина пуль, и Унылый готов.
– Зуб, гранату!
Зуб кидает вдоль коридора маленький круглый шарик, и тот весело катится к повороту, за которым сидит враг. Взрыв! Туча пыли, визг осколков…
– Да, командир! – сзади плюхаются на пол Долбила и Рваный.
– Я шестнадцать ноль ноль. Как слышно? – прижимаю я к горлу ларингофон.
– Да, шестнадцать ноль ноль. Слышим тебя хорошо.
– Восьмой этаж, жилой блок номер двести восемь. Смотрите там по плану и дайте свет.
Противник, не выдержав, даёт очередь из автомата из-за угла, не глядя. Наша четвёрка дружно отвечает, летят гильзы и крошки бетона…
Яркий свет озаряет блок, в котором спрятался вражеский солдат.
– Так, шестнадцать ноль ноль?
– Так! Давай!
Вспышка, страшный грохот, от которого глохнешь, и блок исчезает, а вместо него зияет провал, медленно светлеющий в клубах оседающей пыли…
– Вы там рехнулись?! – ору я. – Разве я просил задействовать самоходку?!
– А УРСов нет, – спокойный такой ответ. Ну ладно…
– Вперёд!
Солдаты срываются с пола и один за другим прыгают через бетонный завал – снаряд самоходки обрушил часть потолочного перекрытия, и можно видеть внутренности комнатушек девятого этажа. В одной из них валяются два трупа, мужской и женский, уже протухшие. А где стрелок?
– Командир, вот эта падаль!
Да, снаряд самоходки – это не шутка. Вряд ли этого парня можно опознать. Ну ладно…
– Продолжаем прочёсывание! Вперёд!
Строго говоря, это неправильно – У Резана и Бывалого осталось по одному бойцу, прочёсывать же устав велит тройками… Но если заикнуться о подмоге командиру группы, будет ещё хуже. Господин комгруппы, штатный номер 8-11/03, присвоил себе имя Гром, но меж собой солдаты величают его Большой Пук, и никак иначе. Тихонько, разумеется – открытое оскорбление командира группы рядовым чревато для последнего переводом в бригаду смертников. Что, по сути, является растянутой во времени казнью.
– Здесь шестнадцать ноль первый. Всё чисто, никого из живых. На лифтовой площадке трупак, кто-то из гражданских.
– Принято. У вас всё чисто. Пошуруй мертвяка.
– Он сильно воняет, командир.
– Не понял!
– Ладно, пошурую, не злись.
Я прижимаю ларингофон пальцем.
– Здесь шестнадцать ноль ноль. Докладываю, мой господин – восьмой этаж чистый. Один недобиток тут прятался, мы прибрались.
– Я понял тебя, шестнадцать ноль ноль. Спускайтесь вниз.
Я обвожу взглядом своих гвардейцев.
– Заберите Унылого. Спускаемся.
Все трое уходят, я же засовываю в рот комок жевательной смолы, смешанной с ароматическими травами. И не только ароматическими… Дурман-трава – классная штука, если ей не злоупотреблять… А то некоторые жуют до отказа мозгов.
На площадке собирается вся секция. Зуб, Долбило и Рваный, пыхтя, уже несут тело Унылого, с него капает. Да, вот она, жизнь… Раз – и нету. Со всяким, кстати, может случиться.
Мы топочем по выщербленным ступеням. Где-то неподалёку коротко трещат автоматы, гулко ахнул взрыв. А, не наше дело. По другим ярусам зачистку проводят другие секции, это их работа. Каждый должен делать свою работу, и не совать нос в чужие дела.
– Командир! Глянь-ка сюда… – отзывает меня Бывалый. В руке у него небольшая коробочка, чёрная, пластмассовая. Я осторожно беру её, не снимая тонких перчаток – мало ли, вдруг яд какой…
– У мертвяка нашёл?
– Ну. Я думал сперва, электронный кошелёк или там жвачка. А это какой-то прибор.
Да, точно – под откидной крышкой маленькая кнопка. И больше ничего.
Меня осеняет догадка, но я вовремя прикусываю язык. Без паники… Прибор у меня, всё нормально…
– Ладно, – я нарочито небрежно сую приборчик в карман. – Вечером разберёмся. Есть тут один хмырь, электронику всякую скупает. Если возьмёт, я угощаю.
– Лады, командир.
Я искоса гляжу на своего солдата.
