«Хвост» действительно был. И шли они по следу группы Истребителя чётко и быстро. Набрать большую команду против спецназовцев, которым симпатизировали клиенты «Теплого стана», они не смогли, да и побоялись огласки, поэтому отправились втроем. Супергероями себя не считали, звезд с неба не хватали, крутым оружием и диковинными способностями не обладали. Но Зону знали хорошо, знали ее закоулки, тропки, хитрости и опасности. К тому же надеялись на скрытность и фактор неожиданности при нападении с тыла. Ну, и горячее желание заиметь «янтарь» и дорогую снарягу военных.
Алчность и жажда наживы совсем затуманили их головы, раз негодяи решились напасть на спецназ, да еще и на отряд больше их собственного. Или уверовали в свою силу и опыт, а также внегласную поддержку Ока Зоны, которое нет-нет, да и подбивало население Зоны пойти на гадкие поступки в отношении новоявленных гостей, используя связь по КПК и весточки через подставных.
«Янтарь» у старшего спецназовца заприметил один из троих – представитель «Правопорядка» по прозвищу Овчина. Шустряк лет сорока, бывший налоговый полицейский из Ровно, год назад вступивший в ряды местной силовой структуры Зоны, беседуя с гостями утром после драки и застолья, попросил документы у майора. Тот в рейды не имел привычки брать с собой какие-либо бумажки, поэтому «обломал» полицейского. Отделался Никита визуальным легким осмотром вещей и снаряги. Типа для устного разрешения прогулки по Зоне. Любопытство Овчины он удовлетворил. А вот потерю дара речи новоявленного таможенника и красные пятна по лицу от мельком увиденного им суперартефакта не заметил. Перебирая амуницию и скарб, Никита нечаянно показал «янтарь» коррумпированному представителю власти. Ничего в жизни Овчины его так не сбивало с рельсов, как замеченный бесценный артефакт в руках какого-то залетного вояки. Он чуть слюной не подавился. И, конечно, гнусная мысль завладеть «янтарем» появилось у него немедленно.
В баре околачивались два бездельника – бандиты Прохиндей и Папуас. Парни давно задолжали «Правопорядку», за ними числилось хулиганство и несколько краж, поэтому Овчина двинул прямиком к ним.
Уболтал быстро, где припугнув, где припомнив грязные делишки. Ну, и наобещал А-Сертификаты и кучу бабла с продажи «янтаря» на Большой земле.
Чтобы Кузбасс с Творогом ничего не заподозрили, Овчина прилюдно выволок обоих бандюганов из бара за шкирку. Якобы за сквернословие в адрес полицейского и обнаруженные фальшивые баксы.
Троица быстренько рванула на задворки строительного комплекса, собралась и двинула вслед ушедшим военным.
Мысль об убийстве ничего не подозревающих вояк троица упорно отгоняла, дабы не вызывать приступы совести, зацементированной где-то очень глубоко на дне их гнилых душонок. Даже планов не строили. Просто тупо шли, изредка оглядываясь.
Так и дотопали до реки.
– Слушай, Орк, может, здесь им засаду устроим? – спросил мнение боевого товарища Никита, разглядывая из кустов тот берег. – Или где-нибудь в развалинах растяжку сбацаем?
– Да знать бы, командир, когда они выплывут и здесь ли, – шепнул Орк, уткнув нос в пудовый кулак в перчатке, – а ждать у нас времени нет. Да и шуметь нельзя. Я бы с удовольствием их тут покрошил, втихую на шнурки порезал, но опять же… сколько их ждать-то? Блин.
– Лады. Ставь «ёжика» здесь. Вон, видишь бревно, куст боярышника да остатки старого кострища. Сообрази там. Только по-тихому, чтоб никто не заметил из наших. Посмотрим, кто там вслед нам пустился. Давай. А я сборы трубить буду.
– Есть.
– Бойцы и иже с ними «санчи пансы», подъем. Нечего пупы чесать да загорать! – громко приказал майор, выйдя из кустов. – Марш-бросок тем же темпом. Порядок прежний, курс тоже. Выдвигаемся.
Полуголые деревья, кустарники с редкими листьями, серая земля, пожухлая трава, желтые камыши. Тот берег казался безжизненным и мрачным. Ни ворон, ни мутантов, ни знаков аномалий. Даже волн на Немане не наблюдалось.
Овчина опустил бинокль. Сплюнул жвачку.
– Мда-а, на чем же туда добраться, етить их в попу? – вслух произнес не самый лучший представитель «Правопорядка».
Он посмотрел по сторонам. Где-то справа раздавался шорох камышей и треск сучьев. Отправленные им на поиски какого-нибудь средства переправы бандиты шумно бродили по кустам, то ли отпугивая всякую нечисть, то ли просто не задумываясь о последствиях.
– Идиоты, – шепнул Овчина и снова прильнул к окулярам бинокля, – топайте, вояки, топайте. Сейчас нагоним вас и на открытом месте из снайперки положим по одному. Может, и сами сгинете на Поле Чудес. Гы-ы.
– Есть, Овчина, нашел, мля-я, – заорал Папуас, ломясь через заросли, – там лодка и…
– Не ори, придурок! Заткнись. Над рекой слышимость, чучело, знаешь какая?! Говори, чё там. Тише, – прервал бандита Овчина, спрятал бинокль и присел, поправляя приклад винтовки.
– Искал, искал. Там трос притоплен, я аж запнулся. Тянул-тянул. Гляжу – лодка. Так и вытянул ее с реки. Пустая. Только весло в ней и шест.
– Понял. Зашибися пахнет п…я! Медаль купи себе, Папуас, повесь, напиши что от меня. Так. Где этот чудила?
Папуас только открыл рот, собираясь позвать товарища, но Овчина шикнул на него:
– Да, ёп, не ори ты.
