пальцы, отступила на шаг, демонстрируя свою обретенную независимость.
– Елизавета! – Мама стояла едва ли не по колено в воде, и по ее лицу было видно, что она готова идти дальше. – Мсье Жак, как вы смеете?! – Мама тоже испугалась за Лизу и поэтому сейчас злилась. – Она чуть не утонула!
– Мадам Ольга…
– Мама…
Они заговорили одновременно, перебивая друг друга, переглянулись и рассмеялись.
– Мама, все хорошо. Мсье Жак будет учить меня плавать.
– Вода холодная. – Мама все еще злилась, но уже не боялась. – Елизавета, ты простудишься.
– Она простудится, если вы будете кутать ее в пуховые одеяла в разгар лета. Доверьтесь мне, мадам Ольга.
У мсье Жака был удивительный дар, он умел договариваться и убеждать. За время, проведенное в поместье, его полюбили, кажется, все. Только мама все еще подозревала какой-то подвох.
– Я обещал вам, что поставлю вашу дочь на ноги, сделаю ее сильной и здоровой. И я намерен сдержать свое слово. Прошу вас лишь об одном, мадам Ольга: не бойтесь. Страх убивает тело так же неотвратимо, как и болезнь. Наша сила в бесстрашии.
– Она еще ребенок. – Мама отступила на шаг, но в словесной дуэли это означало шаг вперед.
– Ребенок, который сильнее многих взрослых.
– Она едва не умерла.
– И чтобы такое больше не повторилось, она должна быть готова отразить любой удар.
– Купаясь в пруду, как деревенская девчонка?!
– Деревенские дети отличаются завидным здоровьем. Так нам будет позволено продолжить занятия?
Мама ничего не ответила, пожала плечами и выбралась на берег. А мсье Жак удовлетворенно кивнул и, заговорщицки глянув на Лизу, спросил:
– Мы готовы, мадемуазель?
В тот день она, конечно же, не научилась плавать, но послушно повторяла вслед за мсье Жаком упражнения, призванные укреплять не только мускулы, но и дыхание. Надолго ее не хватило: ноги начали дрожать, а дыхание и вовсе сбилось, но мсье Жак сказал, что она боец. И похвала эта грела сильнее, чем шерстяной плед, который вместе с сухой одеждой по приказу мамы принесла к реке Стешка.
Пока Лизу вытирали и переодевали в сухое – как маленькую! – мсье Жак стоял на берегу, всматриваясь в черную воду. Вымокшая одежда его нисколько не заботила, а мама продолжала злиться. Лиза видела это по губам, которые побелели, и щекам, которые покрылись ярким румянцем. Руки мама скрестила на груди и в сторону мсье Жака специально не смотрела, но молчала, и за это молчание Лиза была ей благодарна.
То лето выдалось жарким и сухим, упражнения на воде стали систематическими. Утром их с мсье Жаком сопровождала Груня, Лизина нянюшка, а вечером – освободившаяся от домашних забот мама. Между ней и мсье Жаком установилось некое подобие перемирия, и перемирию этому Лиза радовалась всем сердцем. А еще она радовалась переменам, происходящим в ее теле. Она выздоравливала, день ото дня набиралась сил. Теперь к пруду и обратно она шла собственными ногами, пусть медленно, с остановками, но сама. Иногда ей хотелось побежать, но мсье Жак говорил, что еще не время. Их упражнения в воде становились все сложнее. Не обращая внимания на вялые протесты мамы, мсье Жак начал учить Лизу задерживать дыхание. Сначала на берегу. Лиза набирала полные легкие воздуха, а мсье Жак начинал медленно считать. Первый раз она продержалась до тридцати, а потом долго дышала открытым ртом, как вытащенная из воды рыба. Легкие у нее оказались слабые, врачи были правы. Но мсье Жак не хотел верить врачам, он верил только в Лизу.
– Все прекрасно, мадемуазель Лизи, – повторял он, когда Лиза уже была готова расплакаться от бессилия. – Все идет своим чередом, завтра вы сумеете больше.
И он непременно оказывался прав, на следующий день Лиза могла задержать дыхание чуть дольше. А когда счет перевалил за пятьдесят, занятия переместились с суши в воду.
– Самый главный человеческий враг, мадемуазель Лизи, – это страх. Победа над страхом – это победа над самим собой.
Мсье Жак стоял по пояс в воде и крепко держал Лизу за руки. В лучах заходящего солнца его кожа казалась бронзовой от загара, а медальон на шее ярко поблескивал. Необычный медальон с первого дня приковывал к себе Лизино внимание. Сначала ей подумалось, что это какая-то старинная монета. Наверное, из-за выбитого профиля. Профиль был мужской и чем-то напоминал профиль самого мсье Жака. Но у любой монеты должны быть две стороны, аверс и реверс. У любой, кроме этой. Однажды Лиза набралась смелости и потрогала медальон. Он был теплый и совершенно гладкий с обратной стороны. Не бывает таких монет!
– Он необычный. – Выпускать медальон из рук не хотелось, но Лиза и без того перешла границы дозволенного. Мама станет сердиться и прочитает лекцию о том, как должно себя вести благовоспитанным барышням. Но сейчас мама не видит, она отдает какие-то распоряжения Стешке, а значит, у Лизы есть время расспросить про медальон.
