– Да, вы совершенно правы, мадемуазель Лизи, это очень особенный медальон. – Мсье Жак не улыбался, смотрел очень серьезно. – Что вы видите?
Странный вопрос. Что можно видеть, кроме того, что и так видно?
– Я думала, это какая-то монета.
– Думали? – Во взгляде мсье Жака зажегся интерес. – И что же?
– Это не монета.
– Почему?
– Потому что у монеты должны быть две стороны, а тут только одна.
– Что еще вы видите? – Голос мсье Жака, до этого мягкий, сделался вдруг настойчивым.
– Я вижу мужской профиль. Наверное, это какой-то царь или император, но…
– Но?
– Но он похож на вас. – Лиза неожиданно смутилась.
– Я был прав. – Мсье Жак улыбнулся, и в улыбке его ей почудилось безмерное удивление. – Вы очень необычная юная леди. Вы обладаете даром видеть то, что скрыто в тени. – Он хотел сказать еще что-то, но вместо этого велел: – А теперь вдохните полной грудью и погрузитесь в воду. С головой! – добавил непререкаемым тоном.
– Я боюсь.
Она и в самом деле боялась. Черная вода пруда внушала страх. Уйти в воду с головой – это выше ее сил.
– Что я говорил вам про страх, мадемуазель Лизи? – Мсье Жак положил ладони ей на плечи. – Со страхом можно и нужно бороться. Я знаю, я пережил все, о чем говорю. Это нелегко, но возможно, особенно для леди, которая может видеть скрытое в тенях.
Ничего такого она не может! И нырнуть в воду с головой она тоже не может!
– Мадемуазель Лизи, – голос мсье Жака обволакивал, успокаивал, – вы можете обходиться без воздуха почти минуту. Это отличный результат даже для взрослого мужчины. Сейчас вы сделаете глубокий вдох и закроете глаза, а я буду считать до тридцати. Всего лишь до тридцати. Вы готовы?
Она не готова, к такому нельзя подготовиться, но она кивает и делает вдох, такой глубокий, что становится больно в груди. Ладони мсье Жака наливаются чугунной тяжестью, давят на плечи.
– Доверьтесь мне, – слышит она перед тем, как с головой уйти под воду. – Один, два, три…
…Он велел закрыть глаза, но Лиза смотрит. Отсюда, со дна затона, черная вода пруда не черная, а прозрачная, пронизанная солнечными лучами. И совсем не страшно, зря она боялась.
– …Двадцать девять, тридцать!
Крепкие руки подхватывают ее за подмышки, выталкивают на поверхность, к солнцу, которое со дна пруда кажется серебряным медальоном мсье Жака.
– Ну, вот видите, все не так страшно! – Мсье Жак улыбается, но смотрит внимательно, словно хочет узнать, не скрывает ли Лиза от него что-то очень важное.
– Совсем не страшно! – Ей хочется смеяться от переполняющего душу восторга, хочется снова на дно.
– Вы похожи на Русалочку. – Лицо мсье Жака делается расслабленным, а улыбка становится еще шире. – Очень смелую Русалочку.
Похвала его приятна, она заставляет кровь быстрее бежать по жилам.
– Я могу дольше!
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но на сегодня довольно. Ваша матушка уже начала волноваться.
Мама стоит на берегу, у самой кромки воды, на лице ее уже привычная Лизе тревога и еще что-то незнакомое, почти неуловимое, появляющееся, когда взгляд переходит с Лизы на мсье Жака. Раньше такого не было, но, наверное, это хорошо, потому что мама больше не злится и не мешает занятиям…
* * *Арину разбудил стук упавшей на пол книги и тихий скрип открывающейся двери.
– А что это ты не ложишься? – Зоя Петровна переступила порог, подняла книгу, пристроила на тумбочку. Сама она выглядела сонной, наверное, тоже вздремнула на посту.
– Хотела почитать и, похоже, уснула. – Арина потянулась, разминая затекшую поясницу, бросила быстрый взгляд на стену: никаких посторонних теней, ни дамы, ни борзой. – Который час?
В палате не было не только зеркал, но и часов. Это выбивало из колеи.
– Половина второго ночи. – Зоя Петровна зевнула. – Иди-ка в постель. Если уж спать, то в нормальных условиях.
