– Спасибо. – Ей уже давно никто не помогал, и сил никаких она не чувствовала.
– Все будет хорошо. – Тень приблизилась, положила руки ей на плечи, сказала шепотом: – Только сними медальон. Он мне… мешает.
Что угодно, только бы вернуть утраченное счастье. Рука сама потянулась к серебряной цепочке, но отдернулась в тот самый момент, когда в голове зазвучал голос мсье Жака: «Твоя тень станет служить тебе, только никогда не отдавай ей медальон».
– Нет. – Решение далось нелегко.
– Не снимешь? – Тень не казалась ни раздосадованной, ни обиженной.
– Я не могу.
– Ты можешь, но не хочешь. Это разные вещи.
– Ты мне не поможешь. – Она почти смирилась с отказом.
– Я – это ты. – Тень убрала руки. – Я желаю тебе добра. Твоя нынешняя жизнь слишком скучна. Давай внесем в нее разнообразие.
– Каким образом?
– Я – это ты! Позволь мне стать тобой. На время, всего на ночь.
– Зачем? – Под ночную сорочку забрался холод. Или это был страх?
– Чтобы помочь тебе. Помочь нам обеим.
– Ты хочешь пойти к нему?
– Мы обе пойдем к нему. И ты докажешь всем, что графиня Дубривная не пустоцвет и не бездушная кукла. Ему докажешь.
Холод становился все сильнее, кусал босые ноги, подталкивал к принятию решения.
– Тебе не будет больно, обещаю.
Тени не обманывают, тени просто не говорят всю правду. Но что ей боль! Ради возвращения любви она готова потерпеть.
– Возьми меня за руки!
Больно и в самом деле не было. Было странно. Мир вдруг сделался ярче, звучнее, радостнее, а собственное тело, наоборот, воспринималось отстраненно, словно со стороны.
– Ты позволишь? – Тень, которая теперь стала Лизой, взяла с туалетного столика гребень, провела по волосам и улыбнулась так, как сама Лиза никогда не улыбалась. Лиза не смотрела томно, чуть насмешливо, не прогибала поясницу так по-кошачьи грациозно, не кружилась на носочках так легко. Как жаль, что Петруша не видел, какой она может быть соблазнительной.
– Он увидит, – сказала незнакомка в зеркале. – Он все увидит и поймет, каким был глупцом. Только не мешай.
Она не станет. Ни за что!
По темному коридору она кралась бесшумно, как вор. Но она не собиралась воровать, хотела лишь вернуть свое. Перед запертой дверью замерла, прислушиваясь, рука нерешительно коснулась теплого дерева.
– Доверься мне, – шепнула тень, и она доверилась, растворилась в чужом нетерпении и чужой уверенности.
В Петрушину спальню по-хозяйски, без стука, вошла уже не Лиза, а ее тень…
* * *…А потом стало больно затылку, словно ее ударили или она ударилась.
Арина открыла глаза, ожидая увидеть спальню графа Дубривного, но увидела кабинет Хелены.
– Хорошо, что вы очнулись. – Бабай сидел на стуле для посетителей, скрестив на груди руки. Приблизиться и помочь он не пытался. – У нас осталось совсем немного времени.
Подтверждением его словам стали крики и отсветы пламени на стекле. Пожар разгорался. Тень исчезла. Показала ли она все, что хотела? Арина подозревала, что нет.
Щеке стало чуть колко и щекотно от прикосновений языка Блэка. Пес приветствовал ее возвращение из прошлого как умел.
– Вы можете идти?
Руки Бабая снова пришли в движение, где-то в столе Хелены он нашел коробку крупных канцелярских скрепок и теперь методично разгибал их одну за другой, а разогнув, ломал пополам. Надолго хватит этих скрепок? Или не так, – надолго ли хватит Бабая?
– Со мной все в порядке. – Арина поднялась на ноги, прислушалась к шуму в голове. Она справится, у нее нет выбора.
Они были уже у дверей черного хода, когда висок кольнула мысль.
– Альберт! – Она не хотела называть его Бабаем. Ей казалось, что имя делает его чуть более человечным. – Во флигеле осталась Зоя Петровна. Жорик подсыпал ей снотворное.
Бабай замер, посмотрел на Арину очень сосредоточенно, наверное, пытался понять, к чему она клонит, а потом пожал плечами:
– Если вы беспокоитесь за ее жизнь, то напрасно. Огонь до флигеля не доберется. Думаю, скоро приедут пожарные.
