– К-конечно, прав, Рус! – «А ведь был он лоосским рабом – это не поэмная метафора! – понял вдруг Адыгей. От этого стало еще неудобней. Он так и не решался показать свиток того сочинения герою повествования. Стеснялся, и сам же удивлялся собственной деликатности.
– Вот и жаль, что прав, – парадоксально ответил Рус и сытно откинулся на спинку кресла.
Они сидели в огромной таверне «Кафария», раньше обслуживающей залы «прибытия» и «убытия» ныне не работающих Звездных врат одноименной столицы одноименного царства. После «Ссоры Богов» удобнейшее средство перемещения людей и грузов функционировать перестало. Тропы – жалкое подобие Звездных врат, пропускавших единовременно до сотни пассажиров. Врата связывали между собой все крупные города ойкумены.
– Сегодня вечером схожу я в местное пятно и с завтрашнего утра, не торопясь, в местных «Трех толстяках» начнем выпуск акций. Думаю, пока на не очень большую долю. На четверть в год примерно.
А сегодня, обедая с Домларом в городской таверне «Богатый Текущий», где не то что признаков голода, но и недостатка любых самых изысканных приправ из самых далеких стран не ощущалось, Рус мысленно решился:
«В Месхитополе усиливаю пирамиду на полную. «Хопер-Инвест»[6] в госмасштабе устрою! Там, слышал, уже из казны деньги нам носят. Окольными путями, разумеется, царю как-то стыдно-с. А блокировать целое княжество, детей голодом морить – не стыдно?!» – Не сдержался и ударил кулаком по столу.
Невозмутимый Домлар приподнял одну бровь:
– Морская кухня не по нраву? – участливо спросил он.
– Почему же? Я люблю морских тварей. В соленом, вареном, копченом виде, – отмахнулся Рус. – А посмотри-ка на стол: не полностью контрабанду эндогорцы перекрыли, Домлар.
– Нет, почти полностью. Это местные рыбаки вдоль берега, что могут, то и ловят. Остальное – из старых запасов. Я так думаю. – Философ все-таки сгладил твердость утверждения.
– Ага, значит, рыбацкие лодки в море выходят.
– Недалеко.
– Надо подумать. – Его мысли судорожно метались между серией диверсий на кораблях и финансовой пирамидой. – Скажи, ордены долго будут терпеть неуплату?
– Это ты, князь, вывеску вспомнил? «Богатый Текущий»?
– Да, – ответил Рус и не соврал. Именно это название включило цепочку ассоциаций, среди которых промелькнул и незабвенный стандор месхитопольского ордена Текущих, ужасно жадный Карпос.
– Для нас, этрусков, согласись, это даже смешно звучит. Какая-то плата или неуплата от царя! Но про варварские страны ты хорошо подметил. Не знаю. Все, наверное, индивидуально. Хм, – Домлар позволил себе улыбнуться, – а ведь ты об их взаимоотношениях лучше меня знаешь. Я только в академии, в самых общих чертах, этот вопрос проходил. А что ты думаешь о рыбацких лодках? Это наверняка будет надежнее.
Мысли Руса наконец прекратили качаться. Пирамида перевесила.
После таверны заглянул в расположение десятка, поприветствовал служивых и там же, при всех, посоветовал Домлару уволиться из армии. Сказал, что его таланты более востребованы в молодом этрусском ордене Призывающих. Теперь не отвертится.
Глава 8
Месхитополь лихорадило. Очереди в меняльные конторы «Три толстяка» выстраивались невиданные, каждый нес туда только золото и внимательно прислушивался к слухам. «Это до чего дошло! «Толстяки» перестали принимать серебро – немыслимо! Видите ли, золото у них в подвалах не помещается – какое тогда серебро может быть?!»
Люди и верили и не верили – им было все равно. Главное, что по акциям исправно платили в годовом выражении долю в долю, то есть принесешь, допустим, десять гект, через год получишь двадцать. Можешь ежемесячно по гекте забирать или каждые полторы декады по семигекте. Чем не доход? Немного, конечно, теряешь, по сравнению с тем, если подождать целый год, но кто дотерпит?! А покупали акции все. Начиная от матрон-домохозяек и заканчивая богатейшими Торговыми Домами, которые, судя по многочисленным слухам, прикрывали вложения в акции самой царской казны, надеявшейся таким образом поправить свое шаткое положение. Но особое доверие среднему акционеру – так стали называть владельцев акций, – внушало то, что в «Толстяки» вложились некоторые ордены: «Они точно своего не упустят и обмана не потерпят!» – в это люди верили свято, сильнее, чем в новенькие золотые монеты-гекты сильвалифирийской чеканки, ради которых, точнее, ради разработки глубочайших золотоносных шахт в центре Кафарского пятна и выпускались «Толстяками» те векселя, названные акциями.
Прошло всего два месяца после начала блокады тирских портов, а Пиренгул неистовствовал:
– Рус! Ты обещал сам, без помощи войск, снять блокаду!
– Сниму, Пиренгул, не загорайся. Всего два месяца прошло! Народ, хвала богам, в Тире не голодает. Часть даже вернулась к исконному образу жизни, а не только штаны в столице просиживает, подачек ждет…
– Да я сам до отката себя довожу! Отиг устает, все склонные к Силе только «ямами» в Эолгул занимаются!.. Идет ворчанье. По секрету тебе скажу,
