– Белый Лось. – Аскольд повернулся к старику, возившемуся с собаками и упряжью. – Тут по пути есть какие-нибудь полицейские посты или придорожные гостиницы?
– Есть, но далеко. Придется возвращаться к реке и долго идти почти в Доусон.
– Угу.
– А зачем нам гостиница, Аскольд? – поинтересовалась Чарли. – Костер, лес, ручей… А воздух… – Она шумно потянула носом. – Ну чем плохо?
Еще не понимает, Аскольд переглянулся с Белым Лосем. Тащить в горы Чарли не хотелось, а оставлять одну нельзя. Ну вот что с ней поделать?
– А индейские деревни или фактории трапперов? – вновь уточнил он у старика.
– Нет. – Белый Лось принялся возиться с упряжкой, пристегивая собак. – Фактории все на севере, а другие тлинкиты живут ближе к океану.
– Ясно.
Чарли с подозрением уставилась на Аскольда, забыв про вещи. Похоже, наконец, дошло.
– Повезло тебе, бра… друг Чарли, – сказал он. – Поедешь с нами.
Чарли скривила рожицу. Аскольд усмехнулся, хотел нагнуться за вещами, чтобы помочь, но услышал голос Евы:
– Смотрите, кого я нашла!
Ева показалась среди деревьев. В руках у нее была парка, в которой ворочался светло-бурый комок… Аскольд невольно завертел головой, скинув с плеча карабин. Белый Лось тоже подобрал ружье и настороженно начал принюхиваться, поглядывая на собак.
Впрочем, те были на удивление спокойны. Значит, медведица, мать найденного Евой детеныша, где-то далеко, но может появиться в любой момент, разыскивая беглеца.
– Какой он милый. – Чарли взяла у Евы медвежонка.
– Осторожно, он сильно царапается. – Ева показала красноватую отметину на запястье.
– Давайте его покормим, – предложила Чарли.
– Нужно отпустить его, немедленно, – наконец сказал Аскольд, и Белый Лось кивнул. – Где ты его нашла?
– У ручья, – перестала улыбаться Ева. – А в чем дело?
– Здесь где-то поблизости бродит мамаша, а в ней как минимум тридцать пудов веса, и у нее толстая шкура. Запомни, медведи бегают быстрее людей. Поэтому…
– Как, – растерялась Чарли. – Мы… А вдруг медведица погибла или умерла от болезни, и этот малыш…
– Нужно его отпустить, – перебил Белый Лось. – Идем к ручью.
Все направились по тропе вверх по склону. Очутившись у ручья, старик вновь поинтересовался, куда идти. Ева указала на валуны в десятке шагов.
Аскольд, предусмотрительно захвативший охотничий штуцер, отдал оружие Еве, сам приготовил к стрельбе карабин и пошел впереди старика, взявшего в руки медвежонка.
– Вон там, левее, – раздался сзади голос Евы. – У самой воды.
Старик с Аскольдом взглянули на другой берег – внимание обоих привлекли смятые кусты, будто в них на полном ходу вломился тяжелый автомобиль, у которого отказали тормоза. За кустами под стволом поваленного дерева виднелась темная бесформенная туша…
Аскольд поднял к плечу карабин, но старик придавил рукой ствол, заставив опустить оружие.
– Медведица мертва, – сказал он. Обернулся и позвал Чарли, чтобы забрала заволновавшегося, почуявшего кровь детеныша.
– Возвращайтесь к костру, отпустите звереныша и собирайте вещи, – велел Аскольд, когда Чарли и Ева подошли за медвежонком. – Только быстро.
– А вы?
– Мы сейчас придем.
И они со стариком направились на другой берег к убитой медведице.
На первый взгляд казалось, что зверь спит. Но Аскольд успокоил себя, когда заметил, что крупные бока не двигаются, и обошел медведицу – из разинутой пасти зверя вывалился язык, а там, где под шкурой должно быть горло, зияла огромная рана.
Шерсть от головы до груди была словно опалена и покрыта темными, почти черными дорожками и пятнами запекшейся крови. Складывалось впечатление, что зверь проглотил гранату, которая потом взорвалась у него в глотке. Иного объяснения Аскольд не находил. Но, судя по рваным краям раны, толстую шкуру хищника прожгли все-таки снаружи, иначе б вокруг валялись внутренности и ошметки плоти, да и вообще медведю оторвало бы взрывом голову. А взрыв у костра непременно бы услышали. Что-то не сходится в картине происшествия…
Старик было потянулся к туше, но Аскольд перехватил его руку, не дав коснуться черных пятен. Обострившееся внутреннее чутье подсказывало: нельзя этого делать. Опасно! У Аскольда возникло ощущение, что подобные ожоги он где-то уже видел. Причем недавно. Только где и когда?..
Белый Лось обернулся, двинулся по опушке, внимательно глядя себе под ноги. И тут Аскольд вспомнил: убитые из игломета индейцы, Дикий Сокол, сын вождя, мучительно умиравший с почерневшим, будто опаленным огнем плечом, или Макалистер, тот, в Панаме, показывал свою искалеченную руку, – у всех были похожие следы, оставленные перфектумом. Значит, медведя убили именно этим веществом.
