появляются болты, пропавшие много лет назад.
– Может, ты и прав.
– Будь я на вашем месте, я бы искал орудие, из которого выпустили болт, – продолжил Декс. – Вряд ли таких найдется много.
Хорошая мысль. Кто станет держать осадное орудие на заднем дворе?
– Ни у кого нет доступа к артиллерии, верно?
Декс согласился.
– Хотя некоторые орудия находятся в частных руках, в музеях или у коллекционеров, из спускового механизма легальных экземпляров извлечено шептало, чтобы тетиву нельзя было зафиксировать.
– То есть легальный экземпляр не будет работать.
– В теории. Восстановить работоспособность нетрудно. Я мог бы сделать это, имея доступ к кузнице и машинному цеху. Хороший механик в состоянии отремонтировать орудие, изучив спусковой механизм. А если вы хотите выстрелить всего пару раз, достаточно вырезать вручную деревянное шептало. Мы постоянно занимались этим в полевых условиях. Не всегда удавалось снять орудие с линии, чтобы оружейники его починили.
– Еще одна ниточка, – сказал Барат. – О какой дальности идет речь, Декс? Шестьсот ярдов полета, четыреста – с достаточной для убийства инерцией? Если нарисовать круг со Страфой в центре…
– С учетом допотопного орудия – а другого в данной ситуации быть не могло – и без обученной команды, убойная дальность вряд ли превысит триста ярдов. Для такой точности оно должно было находиться в пределах двухсот.
– Давайте возьмем карту, нарисуем разные окружности, посмотрим, чьи владения попадут внутрь, и взвесим вероятности, – предложил я.
– Используй топографическую карту, – посоветовал Барат. – Одну из тех шпионских карт с деталями ландшафта и строений.
– Очевидно, вы имеете в виду военно-топографическую карту, – уточнил Декс. – По ней можно даже определить слепые зоны и невозможные линии огня.
Я посмотрел на Декса в упор.
– Ты умеешь читать военно-топографические карты? – Изначально их разрабатывали для армии. Пользователь должен был обладать зачатками грамотности, а также пройти соответствующее обучение и иметь специальный полевой опыт.
– Я могу прочесть карту сельской местности, – ответил Декс. – Насчет такого района, как этот, – не уверен. В Кантарде мы редко сражались в городах.
– Я достану карты Холма, – пообещал Барат. – Что дальше, Гаррет?
– Я отправлюсь домой и поговорю с моим партнером. Он наверняка выдвинет интересные предположения.
Лицо Барата стало равнодушно-холодным. Я сообразительный – догадался, в чем дело.
– Теперь я живу здесь, но не могу перестать думать о своем жилище на Макунадо как о доме. Там я построил свою жизнь.
– Убедительно с логической точки зрения, но неудовлетворительно с эмоциональной, – сказал Барат.
Я не стал обращать внимания.
– Повидавшись с ним, я вновь двинусь в Аль-Хар.
– Зачем?
Альгарды могли похвастать полноценным недоверием к Страже и непоколебимым презрением к систематизированному, публично финансируемому закону и порядку.
– Затем, что если я как следует подогрею их интерес, они могут, например, отыскать вторую часть этого сломанного болта. Могут за день постучать в большее число дверей, чем я – за месяц, и будут более убедительно задавать вопросы, на которые нам нужны ответы. Сами знаете, свидетели имеются. Это произошло средь бела дня.
– Ты себя недооцениваешь. У тебя больше шансов получить хорошую информацию, чем у любого стражника.
– Вы так думаете? Почему?
– Ты муж Страфы. Человек, выбранный разделить жизнь с единственной сиявшей Альгардой. Той, кого все любили. И теперь за твоей спиной кроются другие Альгарды, которых все боятся. Любовь и страх. Отличные мотиваторы.
Ну конечно. Только не для тех, кто напал на Страфу.
– Если ты будешь задавать вопросы, соседи могут проявить удивительную заинтересованность в помощи, – добавил он.
– Это, знаете ли, правда, – подал голос от раковины Рейс.
Былой артиллерист Декс согласно кивнул.
25
Свет тускнел, хотя до заката было еще далеко. Облака сгустились. Снова начал моросить дождь. Я немного ссутулился, но шаг не ускорил. Мои мыслительные мышцы работали на пределе.
