Русские сумерки. Клятва трикстера

– Пошли! – скомандовал я, почти силком взваливая его руку себе на плечо.

По застывшему хаосу пробираться легче. Мы шли вперед, я кое-как находил ориентиры, и точка назначения становилась все ближе.

Холодная голова – вот доблесть трикстера, так меня учил отец. Даже вдвоем с Доктором у нас еще есть возможность вернуться. А когда впереди показалась сильно искореженная, но до сих пор узнаваемая лестница с детской площадки – я понял, что шансы не так уж малы.

– Поднажмем, – процедил я. И очередной подъем мы одолели почти без заминок, как заправские альпинисты.

Потом, кривясь от боли, Доктор проковылял до вздыбленного куска асфальта, тяжело сел. А я стал наматывать круги вокруг гнутой стали, до сих пор радующей глаз веселенькой желтой раскраской.

– Ты уверен, это то место?

– Уверен, – буркнул я.

Но минута шла за минутой – и ничего не происходило.

Ни холода, ни тепла, ни марева, ни дымки… Никаких намеков на портал, через который я вошел. И через который так надеялся покинуть изнанку.

Доктор сочувственно следил за моими попытками. Наконец не выдержал и озвучил то, о чем я сам начинал догадываться:

– Вход не обязательно должен быть выходом.

Я мрачно оглянулся, а Доктор пожал плечами:

– Иногда фарт изменяет. В любом случае спасибо за помощь… и за игру.

Нет, он не шутил. Сейчас был совершенно серьезным и казался намного старше своих сорока пяти – как древний, припорошенный пылью Будда с седоватыми усами и бородой.

Я качнул головой: «Игра? Сам же говорил – она только начинается…»

Хотя Доктор прав. Что значит вход в изнанку, даже если он уцелел в каменном шторме?

Об этом не сказано в тетради Валкера. Но и так ясно – тот, первый обладатель невидимки, не возвращался старым путем. Зачем? Скорее, без труда покинул изнанку, пользуясь обретенным даром.

А те, кто не обрели, – просто никому уже ни хрена не рассказали…

Я присел на камень.

Опустил веки, пытаясь сосредоточиться, пытаясь хоть что-то придумать. Но вместо свежих мыслей откуда-то из глубин подсознания вдруг выполз непобедимый зверь в смертоносной чешуе. Выполз и ехидно подмигнул: «Неужели там, в красноватом тумане, ты сделал неправильный выбор?»

Я сплюнул.

И услышал рядом задумчивый голос Доктора:

– Что ж, в любом случае стоило попробовать… Скажи хоть, как невидимка выглядела?

– Огромный алый цветок на вершине горы.

– Красиво, очень красиво…

Я мрачно посмотрел в глаза бывшему сопернику:

– А знаешь, на каких удобрениях выросла эта красота?

– Чего тут гадать? – усмехнулся Доктор. – Все Зоны когда-то были нашими городами. И удобрения – везде одинаковы.

Да, он знал. Но такие подробности его давно не впечатляли.

Прав был во многом Отшельник. Невидимка бьет по мозгам – дурманит, как наркотик, ведет вперед, не оставляя выбора, затягивая, словно в темную воронку. Но в зверя превращает не она.

Что ж такое случилось с миром – еще до взорвавшихся мю-коллайдеров? Если даже Доктор, в сущности, не злой человек, готов идти к цели, не замечая, что там хрустит у него под ногами?

Я посмотрел вверх.

Каменное небо медленно опускалось. И «ртутные» шары, теснившиеся уже совсем рядом с вершинами развалин, казались тусклыми, будто погасшие звезды.

Вместо пасмурного дня наступали настоящие сумерки.

Доктор запрокинул голову и вздохнул:

– Да, солнышка теперь не увидим. Но, может, это и лучше…

– Чем лучше?

– Честнее. Только в детстве не различаешь полутонов. А когда доживаешь до моих лет, осознаешь: день и ночь – просто иллюзия.

– А что реальность?