Мы обогнули трибуны и вышли на относительно тихую улицу, где уже стояла охрана монтарийского монарха и поджидала карета. Мы не успели остановиться, а из-за угла уже выехал еще один экипаж. Густав Четвертый, сопровождаемый несколькими телохранителями, присоединился к нам парой минут спустя. В течение нескольких секунд пристально разглядывал Винсента с довольно-таки мрачным выражением лица. Винсент глаз не отводил, встречая взгляд отца не менее хмуро.
– Ну здравствуй, блудный сын! – произнес наконец король.
На по-прежнему каменном лице появилась едва заметная усмешка. Шагнув к Винсенту, он заключил его в медвежьи объятия. Мы с остальными Охотниками облегченно вздохнули. К своему удовлетворению, я заметила, что Винсент на объятия отца ответил.
– Разговоры потом, – заявил Густав, выпустив сына. – Сейчас быстро в карету.
– Эти люди едут со мной, – тоном, не терпящим возражений, заявил Винсент.
Мы скромно потупили глазки.
– Едут, едут, куда они денутся, – небрежно отозвался монарх. – Родольфо! – обратился он к офицеру своей охраны. – Определи их в ту карету.
Нас вежливо, но настойчиво повели ко второму экипажу. Винсент попытался пойти вместе с нами, но король быстренько его остановил, повелительно кивнув на собственную карету.
– А может, я все-таки с ними? – обреченно протянул Винсент.
– Нет. Ты – со мной.
Густав тоже умел говорить тоном, не терпящим возражений. Винсент тоскливо проводил нас взглядом и шагнул в отцовскую карету, с таким выражением лица, будто там располагался компактный семейный эшафот.
Ехали довольно долго, если учитывать, что за пределы города мы не выезжали. Карета доставила нас к малому королевскому дворцу, временно превратившемуся в резиденцию Густава Четвертого. О нашем прибытии здесь знали заранее, что и неудивительно: разумеется, кто-то из слуг или охранников пришпорил коня и приехал во дворец быстрее экипажей. Любезные лакеи проводили нас в одну из обставленных с немалым шиком комнат. Мебель была здесь безумно дорогой, а обивка кресел и диванов едва ли не сияла. Садиться в нашей поистрепавшейся в тюрьме одежде было как-то неловко. Тем не менее мы эту неловкость перебороли. Джен, Дилан и я скромно устроились у стены на длинной кушетке. Король и Винсент расположились в креслах один напротив другого.
После того как лакеи предложили нам вино и закуски, а мы не стали отказываться, его величество выжидательно посмотрел на сына.
– Ну? – осведомился он, откидываясь на удобную спинку. – Выкладывай. Что же ты такого натворил, если тебя чуть было не казнили?
– Ничего я не натворил, – поморщился Винсент.
Дилан ядовито усмехнулся, но я ткнула его локтем в бок. Винсент абсолютно прав: зачем же нервировать только-только обретшего чадо отца всякими глупостями?
Король пригубил вино и пристально взглянул на сына поверх полупрозрачного бокала.
– Не пытайся морочить мне голову, – посоветовал он. – Я пока еще не выжил из ума и отлично понимаю: Рамиро никогда бы не попытался казнить монтарийского принца. Кишка тонка! Почему ты не сообщил ему, кто ты такой?
– Пришлось бы – сообщил, – буркнул Винсент.
– Ваше величество, если мне будет позволено внести свою лепту в разговор, – смиренно вмешалась я. (Не знаю, можно ли вмешаться в разговор смиренно, но это именно то, что я тогда сделала.) – Его высочество знал, что упоминание о его происхождении позволит ему избежать казни, но опасался, что это может повредить политическим интересам вашего величества. Поэтому он до последней минуты сохранял инкогнито.
Винсент на секунду округлил глаза и неодобрительно качнул головой, давая понять, что обошелся бы и без моего заступничества. Я скептически хмыкнула. Информация такого рода не помешает. Пускай король знает, что сын даже после побега блюдет его интересы. Тогда авось и побег слишком сильно ему не аукнется.
– Вот как? – проронил король, разглядывая меня так внимательно, словно я была любимой болонкой Винсента и он планировал подарить сыночку такую же. – Ну что ж. – Он снова повернулся к Винсенту. – Это впечатляет. И радует. Но я не получил ответа на свой первый вопрос. За что тебя арестовали? Ты совершил какое-то преступление?
– Никаких преступлений, – отрезал Винсент. – Ты же слышал, когда оглашали приговор.
– Я не прислушивался, – признался Густав. – Я пришел посмотреть на работу палача; мне говорили, что у него очень хорошо поставлен удар. Дескать, второго взмаха топора никогда не требуется.
– Радует, что ты счел возможным посмотреть на наши лица, а не только на шеи, – съязвил Винсент.
– Да я тебя и по шее узнал бы, – не позволил себя смутить король. – Ну так какое там было обвинение?
– В сговоре с лесными ведьмами, – ответил Винсент, небрежно пожимая плечами. – Я – Охотник, отец. Все это время я занимался охотой на тъёрнов. Такое и обвинение.
Король посмотрел на сына с новым интересом.
