– Ты отлично поняла, что я предлагаю! – Я даже рассмеялась от радости. – Мы инсценируем попытку повешения. Как будто в последнюю секунду вытащили Мирейю из петли. Все будет по-настоящему: веревка, стул, на который она якобы взобралась. Даже отпечатки каблуков на обивке. Мирейя в слезах. А уж я-то закачу Эстли такую истерику – мол, посмотрите, к чему привели ваши действия! – что не поверить он просто не сможет.
– Ты-то закатишь, а вот насчет слез Мирейи я что-то в сомнениях, – заметила Илона.
– Принесем с кухни сырого лука, – не приняла возражение я. – Заплачет как миленькая, она его не переносит.
На сей раз Илона раздумывала дольше. Залпом допила содержимое своего бокала, подумала еще.
– Ладно, – проговорила она, хоть и не очень уверенно. – Пожалуй, такое можно и попробовать.
Начать мы решили с обустройства декораций. Выбрали для самоубийства небольшую комнату в покоях Мирейи, чье главное достоинство заключалось в торчащем из потолка крюке. Крюк этот остался от люстры, которую не так давно сняли. Новую так и не повесили, решили, что в этой комнате вполне можно обойтись и канделябрами. И вот теперь у крюка настал воистину звездный час, ведь именно им мы собирались воспользоваться для того, чтобы закрепить веревку.
На поверку оказалось, что повешение – дело непростое. Это только так кажется, что взял веревку, завязал петлю, просунул голову – и готово. Увы, каждый из этих этапов требовал сноровки, которая, как известно, приходит исключительно с опытом. Выходило, что удачно повеситься можно лишь раза с двадцатого. Впрочем, у нас с Илоной появились шансы приобрести нужные навыки, так сказать, малой кровью. И мы с энтузиазмом принялись за дело. Вернее, за дело принялась главным образом я. Илона все больше наблюдала за процессом, давала советы и отпускала язвительные замечания.
Сначала петля получилась слишком маленькой, словно я собиралась повесить кролика. Потом совершенно не желала затягиваться. Потом веревка, на конце которой она болталась, оказалась слишком длинной. В результате для того, чтобы просунуть голову в петлю, Мирейе пришлось бы встать на четвереньки. Заново закрепить веревку было, само собой, делом далеко не простым. Для того чтобы достать до торчащего в потолке крюка, пришлось строить целую башню из мебели.
Наконец, петля живописно висела над специально пододвинутым стулом. Мы с Илоной отошли чуть подальше и стали критически оглядывать место потенциального самоубийства. Покачав головой, я подошла обратно к стулу, передвинула его на пару дюймов влево и снова отступила на несколько шагов.
– По-моему, нормально, – проговорила я, после чего устремила вопросительный взгляд на Илону.
– Трудно сказать, – протянула та. – Тебе не кажется, что петля висит чуть высоковато?
– По-моему, в самый раз, – возразила я.
Однако Илона продолжала смотреть скептически.
– Ладно, это нетрудно будет проверить.
Скинув туфли, я забралась на стул и посмотрела на петлю. Действительно высоковато. Мне бы пришлось подпрыгнуть или по меньшей мере встать на цыпочки, чтобы в нее влезть. Это весьма неудобно, хотя потом, конечно, не пришлось бы выталкивать из-под ног стул.
– Ты права, – расстроенно признала я.
Неужели придется заново перевешивать веревку?
– Подожди, еще не факт, – обнадежила меня подруга. – Не забывай, что Мирейя существенно выше тебя, а рост в данном случае играет принципиальную роль. Возможно, для нее такая длина веревки и сошла бы.
– Надо бы проверить.
Теперь я была не готова судить на глазок. Но как проверять? Илона, как и я, ниже Мирейи, так что она для проверки не подойдет. Сама сестра герцога наверняка откажется примерять себе на шею петлю. А впутывать в историю посторонних не хотелось.
– Каблуки, – нашла решение я. – Если я влезу в туфли на высоких каблуках, стану почти того же роста, что и Мирейя босиком. Ее туфли оставим потом внизу, будто она их сбросила, а стул возьмем другой, чтобы на нем не остались отпечатки обуви.
Сказано – сделано. Илона мрачновато и как будто с недоверием наблюдала за развитой мною бурной деятельностью, а я быстро сбегала за туфлями на высочайшем каблуке, обулась и не без труда залезла на стул. Теперь стоять на мягком сиденье было крайне неудобно. Я посмотрела на веревку, потревоженную моими передвижениями и теперь тихонько покачивающуюся перед глазами.
– Чудесно! – констатировала я. – Теперь то, что нужно. Вот смотри.
И я показательно накинула петлю себе на шею.
– Черт! – выругалась вдруг Илона, юбка которой зацепилась за край каминной решетки.
В этот же самый момент неустойчивый каблук счел, что мягкая обивка не является для него достаточно надежной опорой, и начал подгибаться. Я покачнулась и поняла, что вот-вот потеряю равновесие. Хотелось бы сказать «упаду», но нет, как раз перспектива упасть мне не грозила. А вот перспектива остаться живописно висеть на месте старой люстры – вполне. Илона на помощь прийти не успеет, поскольку все еще воюет с решеткой, лишенная возможности свободного передвижения.
Как ни странно, но все эти мысли успели проскочить в голове за долю секунды. Вернее, это были не совсем мысли, скорее просто осознание ряда
